Войны судьбы - Джинафер Дж. Хоффман

— Он будет преследовать нас, — возражаю я.

— Нам следует предоставить выбор, — утверждает она, глядя своими янтарными глазами в мои. — Это не выбор, Кристен. Умирать здесь? На этом поле? У нас никогда не было шансов, и мы обманывали самих себя, думая так.

— Тогда уходи, — говорю я хрипло, устало. — Иди. Возьми с собой всех, кого сможешь.

Она благодарно кивает мне, уже отходя от драки, мое истощение отражается в ее глазах.

— Мы будем бороться в другой раз, — обещает она, даже зная, что я остаюсь, мои ноги прочно увязли в грязи.

Потребовалось бы чудо, чтобы выиграть этот бой, и я знаю это, но я начал это с намерением остаться сильным, даже если это означает мою смерть. Я смирился с этим, но Америдии и остальным это не обязательно. Я не могу заставить их продолжать сражаться за королевство, сражаться против Хранителя, когда так много их друзей и семьи лежат лицом в грязи, навсегда потерянные для них.

Я бросаюсь к ближайшему солдату, лязг наших мечей заглушает все остальное. Я сосредотачиваюсь на искусстве боя — взмахе клинка, твердости наших поз, пульсирующем между нами адреналине — и отключаюсь от всего остального. Пот стекает у меня со лба и щиплет в уголках глаз, но я никогда не отвожу взгляда от врага, его голубые глаза мало чем отличаются от моих собственных. Мы так похожи, и все же один человек, одно могущественное существо, решил, что мы должны сражаться друг против друга ради его блага. Что он мог тебе пообещать? Интересно, когда мне удается перерезать ему шею, заставляя его упасть передо мной на колени. Чего стоила жизнь в условиях тирании?

Наверху грохочет гром, и я запрокидываю голову. Вспышки молний, яркие и бесконечные, оплетают паутиной все небо с обещанием Артоса забрать все, что у нас есть. Он такой яркий, что я почти не вижу далекое пятнышко, сверкающее в темноте, — пятнышко, которое с каждой секундой становится все больше, серебряное, сияющее и Зоркое. Я знаю это, мое сердце подскакивает к горлу, когда я смотрю, как тьма Артоса содрогается в небе, разрываясь на части по мере того, как серебряная сила пожирает ее.

— Брат, — говорит Кайя и хватает меня за руку.

Я смотрю на нее сверху вниз, неуверенный в том, когда она подошла ко мне.

— Нам нужно идти, — говорит она мне. — Нам нужно отступить, пока у нас больше не осталось выбора. Америдия увела 50-ю за горы. Мы должны следовать за ней.

Но я едва слышу ее, мое внимание приковано к летящей к нам комете, затем к тому, как Артос застывает на коне, его темный взгляд обращен к небу.

Кайя прикрывает глаза, когда смотрит вверх, половина неба покрыта светящимися серебряными прядями, каждая из которых атакует мощь Артоса с такой силой и красотой, что я даже не удивлен затененной фигурой посреди всего этого, падающей с неба, как горящая звезда.

— Что это? — Выдыхает Кайя, ее голос полон страха. Она пытается оттащить меня назад, но я стою твердо.

Горжусь.

— Это чудо, — говорю я сестре, и широкая улыбка растягивается на моем лице, когда я разглядываю острые шпили короны Зоры, затем ярко-белые волосы и темно-черные глаза, в которых мерцают серебряные кольца. Она обрушивается на поле боя, ослепительный свет ее ярости заставляет всех до единого солдат Артоса, даже тех, кто стоит вместе с ним на окраине города, отвернуться и прикрыть свои лица. Дрожь сотрясает даже Артос. Слабая, но она есть.

— Зора, — бормочет Кайя.

— Кто, черт возьми, еще? — Я сияю и шагаю вслед за своей женой, все мое существо вибрирует от желания покончить с этим вместе, вернуть то, что принадлежит нам, и задушить Артоса всей кровью, которую он осмелился пролить сегодня.

Глава 24

ЗОРА

Меня официально тошнит от этого места.

Серые вихри проносятся плотными облаками, когда я лежу на спине. У меня болит горло. Это действительно больно. Мои пальцы больше не сломаны, слава богу, но где бы я ни был дальше Некуда, мое горло едва зажило. Ксавье. Его имя звучит для меня как проклятие, и если бы я могла преодолеть боль, я уверена, что все, что я смогла бы почувствовать, — это ярость. Я была так близка. Артос умер бы, а мои люди могли уйти невредимыми. Я не хочу думать о том, как долго я здесь нахожусь. Давление в воздухе говорит мне, что прошло слишком много времени, и, несмотря на то, что я здесь, в этом сером месте, я слышу шум битвы.

В основном это крики.

Я пытаюсь сесть, но рука из спиральных нитей мягко прижимается к моей ключице. Я шиплю, поворачивая голову в сторону Магии, от этого движения мое горло разрывается от боли. Бог приседает рядом со мной, так близко, что я могу разглядеть глаза, скрытые всеми этими нитями. Это глаза миров, отражающие тяжесть миллиона печалей и еще больших тайн. Я сглатываю, но даже это причиняет боль. Я хочу поговорить, но боюсь, что это вызовет боль, которую я не смогу выдержать — и я не смогу снова заснуть. Мне нужно исцелиться, уехать, вернуться в Векс, пока не стало слишком поздно.

Магия смотрит на меня сверху вниз, и я не могу не задаться вопросом, какая красота скрывается за завесой нитей. Я даже задаюсь вопросом, не скрывают ли они фигуру Бога потому, что любому, кто не был Богом, было бы слишком трудно увидеть их истинную форму. Исходящая от них сила — такая малая, ничтожная часть того, чем они на самом деле обладают, — может поставить вселенную на колени.

— Почему я? — Я спрашиваю, и я была чертовски права. Мне жжет говорить, боль покалывает всю челюсть и поднимается в виски. Я крепко зажмуриваю глаза, ожидая, когда это исчезнет.

— Нет необходимости говорить, дитя. Я слышу твои мысли, — Магия говорит мне.

Я бросаю взгляд в их сторону.

— Ты сможешь?

— ДА. — Они проводят пальцем по моему горлу. Я не хочу знать, что они там видят. Дырка? Это похоже на проклятую дыру.

— Почему ты? — Бог повторяет, как будто обдумывая это. — Я не знаю.

— Что? — хриплю я, затем мысленно проклинаю себя.

Что значит «ты не знаешь»?

— Ты Бог, — поправляю я себя.

Магия возвышается надо мной.

— Все, что я могу вам сказать, это то, что во всем есть порядок. Хотя мы с Хаосом, возможно, и создали тюремные миры, подобные Зеркалу, если бы мы вошли в них,