Красивый. Наглый. Бессердечный - Кира Туманова

Только Кир, задумавшись, смотрит на меня не мигая. Но мыслями, словно, не здесь, а где-то далеко. Немного покачивается с носка на пятку.

Минутное облегчение исчезает, сменяется неудобством и неловкостью. Мне кажется, я начинаю понимать, в чем дело. Он прибежал радостный и возбуждённый. А я сначала устраиваю ему пытку книгами, а потом лежу с таким лицом, будто нет большего счастья, чем считать себя правой во всём.

- Что там у тебя? – Решаюсь прервать наше напряжённое молчание.

От моего вопроса Кир будто сбрасывает оцепенение.

Улыбнувшись, достаёт из пакета бумаги и ручку. Торжественно на ладонях подносит их мне.

- Прошу, мадам. Нужна ваша подпись.

- Я мадмуазель, - смеюсь, - что это? Кредит хочешь на меня взять?

В притворном гневе хмурит брови, а у меня в груди от его шутливой мимики сладко тянет в груди. Несправедливо, что он такой симпатичный! Ну хоть бы один изъян у него найти.

- Кредит было бы проще! Я всего лишь сражался со старыми злобными демонами из деканата.

Перебираю бумаги.

- М... Заявление на академический отпуск? Спасибо, Кир, но...

- Что? – красиво очерченные брови ползут вверх.

- Я не буду терять год учёбы. Я буду сдавать эту сессию.

- В смысле... Но как?

- Подготовлюсь и приеду. Не вечно же я здесь буду лежать. У меня еще два месяца, пока больничный.

- То есть, это всё зря?

- Нет, что ты... Я тебе очень благодарна. Но я справлюсь, спасибо.

По лицу Кира пробегает тень. Он мне сейчас напоминает щенка спаниеля, который в радостном возбуждении обгрызал хозяйский диван и получил за это не восхищение хорошо сделанной работой, а тапком по попе. И мне становится неуютно. Сама не понимаю, чем я его обидела?

- Зря, я понял. Ладно, проехали.

- Нет, Кир, правда. Ты же не знал, что я сама всё решила. И с врачом мы обговорили. Она уверена, что я справлюсь. У меня будет своя карета или, может быть костыли.

Ободряюще улыбаюсь уголком рта, но Кир больше не искрится радостью.

- Еще вот, я тут тебе принёс. – Сухо протягивает мне подарок. Я уже издалека вижу изображение телефона на коробке, и мне становится дико неловко. - Теперь не знаю, может для тебя и это лишнее.

- Ого! – Мои руки немного дрожат, когда я открываю крышку. – Кир, не стоило. Это же дорого!

- Нормально. Могу себе позволить. – Я вскидываю на него глаза, и он хмыкнув, добавляет, чтобы сбавить градус самоуверенности. – Это компенсация вместо того, что ты у меня потеряла. Я не смог его найти.

Мне никто никогда не дарил таких дорогих подарков. Старенький мобильник, с которым я пришла на вечеринку, принадлежал маме, и достался мне по наследству, когда она купила себе новый.

- Спасибо. – Прижимаю к груди коробку. – Мне правда, очень приятно. Можно было и попроще что-то.

- Ромашина, что ты за человек? – Кир недобро сверкает глазами. - Ты не можешь быть просто благодарной за то, что тебе дают? Зачем ты вот это делаешь?

- Что делаю?

- Прибедняешься. Другая бы на твоём месте фыркнула, что не айфон последней модели. А ты, как бедная родственница. Так же нельзя жить. Проси, требуй!

- Зачем я буду требовать айфон? – искренне недоумеваю. Нога под гипсом адски чешется, и это раздражает, также, как и нравоучительный тон Рейгиса. Чего он хочет от меня?

- Когда тебе парень телефон дарит, не надо делать вид, что ты недостойна этого подарка. Достойна!

- Но...

- Ты же принижаешь себя. И меня ставишь в неудобное положение.

- Слушай, я не сильна в этикете богатых деток, поэтому извини, если тебя что-то поставило в неудобное положение.

Зуд под гипсом становится нестерпимым, и я закусываю губу, чтобы не застонать.

Кир с удивлением смотрит на моё перекошенное лицо.

- Ромашина, тебя хоть что-то радует в этой жизни?

- Бумага и краски, меня порадуют. Стоят недорого, а эмоций целое море, можно даже телефон нарисовать, - цежу, испытывая адские муки.

- «В коробке с карандашами живёт веселый клоун», - Кир злобно напевает и ерошит волосы. Недоумённо покачивая головой, продолжает. – Ты хоть знаешь, чего мне этот телефон стоил?

- Папа денег не давал?

- Да пошла ты! – Шипит сквозь сомкнутые зубы. – Я его чуть не ограбил. Отца чуть не ограбил, чтобы тебе угодить, а ты недовольна. – Вскакивает, и хватает коробку с телефоном, потом, будто очнувшись кладёт мне её обратно на колени. - Бумагу и краски она хочет... - фыркает.

Слегка покачиваю бедрами Так, мне кажется, немного облегчаю своё состояние. Главное – шевелиться. Тогда зуд - это не так тяжело.

Кир стоит посреди палаты и отрешённо смотрит в угол.

- Я не понимаю... Я признательна тебе. Очень. Только, что такого, если можно было взять подешевле, подержанный? И тебе не пришлось бы воровать, и у меня был бы телефон.

- Ты даже не слышишь меня! Я не взял у отца ни копейки.

Искоса смотрю на его профиль, будто высеченный из камня. Просто не понимаю, чего он взбесился?

- Ты поступил правильно, это же отец...

- Давай только без душеспасительных бесед, ок? – Раздувая ноздри, отмахивается от меня.

И я окончательно теряюсь.

- Я только хотела сказать, что мне жаль. Наверное, твои отношения с отцом...

- Тебе меня жаль? – Он поднимает на меня взгляд. Теперь там не пламя, а пронизывающий до костей холод. – Ты шутишь сейчас? Это я должен тебя жалеть! Я!

- Наверное, я не в своё дело лезу, но...

- Да! Не в своё! Жалеет она меня... Где я, и где ты, Ромашина? – тычет в меня пальцем. - Посмотри на себя!

Съеживаюсь и перестаю ёрзать. Он опять собирается меня размазать? Да что происходит?

Каким-то чудом нахожу в себе силы ему ответить:

- Уйди, Рейгис. Каждый из нас останется на своём месте.

- Знаешь, надоело, – давит меня тяжёлым взглядом. – То тебе не так, это не эдтак. Сейчас я понимаю, почему к тебе никто не приходит. – Идёт к двери, и уже взявшись за ручку, оборачивается. - Телефон оставь, симка внутри стоит.

Хочет ещё что-то произнести, но лишь машет рукой и снова выходит.

Вот я глупая! Ждала его, готовилась!