Синие бабочки - Джек Тодд

Не могу сдержать смех, когда Ванда прикрывает ладонями лицо и забирается с ногами на кровать, словно хочет спрятаться под одеялом. И все-таки никуда не убегает, не пытается от меня отбиться, как в первые недели. Муза привыкает ко мне, как и любое произведение искусства – к своему создателю.

И я создам Ванду Уильямс заново. Такой, какой сам захочу.

Глава 6. Красавица и чудовище

Муза

Единственный бал, если это можно так назвать, на котором мне довелось побывать в своей недолгой жизни, – школьный выпускной, где Ларсон чуть не испортил мое единственное платье и здорово испоганил весь вечер. Не так сильно, как мертвый отчим на диване в гостиной, но все же. Поэтому новость о традиции академии Белмор проводить рождественский бал меня совсем не обрадовала.

– Зачем? – со стоном спросила я у Микаэлы в тот день. Заглянула в платяной шкаф, чтобы увидеть три одинаковых формы.

– Сблизить студентов и дать шанс расслабиться. – Она лишь пожала плечами и вернулась к раскиданным по кровати цветастым картам. – Да и нечасто академия для нас что-то устраивает. Так что рождественский бал и ужин – не худшая традиция. Скажи спасибо, что у нас не выбирают весеннюю и осеннюю королеву или вроде того. Ну вот, карты снова легли не так, как я рассчитывала. Слушай, у тебя никто не собирался предпринять отчаянный шаг?

О да, это была я. В тот день это точно была я, но говорить об этом соседке не стала, только съежилась при мысли, что платья у меня нет и в лучшем случае придется появиться на балу в форме. Тогда я уже представляла исказившиеся от смеха лица Джессики Купер и Генри Тейлора, очередную порцию обидных комментариев и никакого сближения. Отношения с ребятами у меня так и не сложились, только вот с Микаэлой и подружилась.

Рид не считается, он просто чокнутый. И именно Рид прислал мне платье и пару дурацких сообщений за несколько дней до бала, только благодаря ему я и стою сейчас посреди пышно украшенного зала – я даже не знала, что в академии такой есть! Он примыкает к выходу в сад, и с одной стороны это огромное помещение с высоченными потолками и колоннами, на которых тут и там мелькают гирлянды из остролиста и лампочки, а с другой – длинная терраса с живыми цветами и здоровенной елкой, увешанной золотыми и красными шарами. Не хватает только большого банта на верхушке. Его место занимает золотистый герб академии.

По залу льется музыка – в основном инструментальные версии классических рождественских гимнов, – а в центре зала выделена целая зона для танцев. Студенты давно поделились на парочки и кружатся по натертому до блеска паркету, пока я стою в стороне и медленно потягиваю пунш из высокого бокала. Замечаю в толпе рыжую макушку Микаэлы рядом с каким-то незнакомым парнем, то и дело вижу чуть поодаль преподавателей, но Рида среди них нет.

К счастью.

Я одергиваю подол длинного серебристого платья с зелеными вставками и нервно сглатываю. Не знаю даже, как себя чувствовать – одной из самых красивых девушек в зале или круглой дурой. Платье явно дорогое, одна только отделка камнями чего стоит, а вот я ему едва ли соответствую. Да, волосы я уложила, и сегодня они плавной волной спадают на правое плечо, даже накрасилась как подобает, но все равно. Я не какая-нибудь богатая девочка, чтобы щеголять в таком виде на званом вечере, а всего лишь везучая студентка на гранте. Впрочем, везением это назвать сложно.

На деле я та еще неудачница, у которой поехала крыша. Кто в здравом уме поддался бы Риду и его извращенному понятию о привязанности? Никто. И я до сих пор пытаюсь врать себе, что не поддалась, хотя в глубине души прекрасно знаю: от этого уже не избавиться, и платье – просто очередное тому доказательство. Зачем, интересно, тратить столько денег на девушку, если рано или поздно от нее избавишься? Не убьет, так бросит, так ведь?

Обреченно вздохнув, я опрокидываю пунш залпом и стараюсь забиться поглубже в угол зала, чтобы никто не заметил меня из тени. Раз уж присутствие на балу – обязанность всех студентов, я не против тут постоять. А танцевать и делать вид, что я в восторге от вечера, меня никто не заставит, пусть хоть сам ректор Стилтон приходит и умоляет подарить танец какому-нибудь первокурснику.

Но вместо ректора ко мне подходит Генри Тейлор. Короткие волосы аккуратно уложены назад, темно-синий костюм сидит как влитой, а на губах играет довольная улыбка. Только улыбка эта сползает в ту же секунду, когда Генри подходит достаточно близко, чтобы разглядеть меня в царящем вокруг легком полумраке. Он смеряет надменным взглядом дорогое платье, вскидывает брови и не находит ничего умнее, чем ляпнуть откровенную глупость:

– Я-то думал найти здесь кого-нибудь симпатичного, а это всего лишь ты, Уильямс. Тебя симпатичнее не сделает даже дорогое платье.

Но ты же все-таки подошел, придурок, значит, на платье и купился. Но говорить об этом вслух я не собираюсь, да и отвечать ему – тоже. Вступать в перепалку с Генри себе дороже, иначе уже в следующее мгновение подтянутся его дружки, а следом за ними старосты, наши любимые блюстители закона и порядка. Уверена, даже в компании преподавателей они чувствуют себя самыми важными в зале.

Музыка становится громче, кто-то в толпе танцующих взрывается криками радости, но я не могу рассмотреть, что там происходит. Что-то, на что я не особо-то хочу смотреть. Интересно, можно сбежать пораньше, пока сюда не заявился Рид и не начал свою грязную игру? Как же хорошо, что я не взяла с собой телефон. Наверняка сообщений там уже больше десятка.

– Язык проглотила? – фыркает Генри, напоминая о себе. – Правильно, Уильямс, лучше и дальше делай вид, что тебя не существует.

И он уходит, посмеиваясь. Глупые придирки давно меня не задевают, и пока Тейлор держит рот на замке и не распускает обо мне грязные слухи, подначивая других, пусть болтает что хочет. Сделать мне больно он уж точно не в состоянии. Да и на что еще он способен? В сотый раз повторить, что я сплю с Ридом? Об этом уже не говорит разве что ленивый, и тем обиднее, что между нами была всего пара диких поцелуев, а все остальное… Вспоминать об остальном я себе запрещаю, даже когда вижу, какими голодными и горящими глазами он на меня смотрит.

Такими, что внизу