Измена. Верну тебя, жена - Ира Орлова

Это она — причина, почему Артём отверг меня, почему я застряла в этой клетке и не смогу вырваться из этого ада. Она не заслуживает Артёма. Она не знает, как его любить. Не Артём отверг меня, а она встала между нами. И я не позволю ей выиграть.

В голове моей моментально зреет план. Я не трону Артёма, он всё ещё мой, я верну его. Но Аня заплатит. Я сделаю так, чтобы она пожалела, что родилась. Она думает, что выиграла, но я покажу ей, кто здесь главный.

Я смотрю на Виктора, на его красное лицо, мутные глаза. И чувствую, как желудок сворачивается от отвращения. Но я не могу позволить обиде взять верх. Не сейчас.

Мне нужны его связи, его деньги, его власть. Если я хочу раздавить Аню и наказать Артёма за его предательство, без Виктора мне не обойтись.

Поэтому я меняю тактику. Медленно выдыхаю, заставляю губы растянуться в улыбке, той самой, что всегда его цепляла. Перебарывая тошноту, я делаю шаг к нему, кладу руку на его грудь, чувствуя, как ткань пропитывает пот.

Наклоняюсь и пылко, глубоко целую мужа, заглушая рвотный рефлекс. Едва сдерживаюсь, чтобы не отшатнуться. И не опустошить желудок на жутко дорогой паркет.

Он замирает, явно не ожидая этого. Его рука медленно отпускает мою, и он отвечает на поцелуй, жадно, как голодный пёс, но я чувствую его настороженность.

Виктор не глуп, он знает, что я не бросаюсь ему на шею просто так. Он отстраняется, щурясь, его глаза шарят по моему лицу, как будто ищут подвох.

— Это что за фокусы, Катя? — хмыкает он, но голос уже не такой резкий, в нём пробивается что-то похотливое. — Только что шипела, а теперь кошкой течной трешься?

Я улыбаюсь шире, наклоняю голову, позволяя волосам упасть на плечо. Он всегда на это велся. Моя рука скользит по его груди, я заставляю голос звучать мягко, почти мурлыкающе.

— Витя, милый, — тяну, глядя ему в глаза, хотя внутри всё сжимается от омерзения. — Мне кроме тебя никто не нужен. Никогда не нужен был. Я просто… забегалась и отдалилась от тебя, родной. Но теперь все будет иначе. Ты всегда был моим единственным мужчиной. И я докажу тебе это.

Он хмыкает, всё ещё недоверчиво, но я вижу, как его плечи расслабляются, как похоть затмевает подозрения. Он тянется ко мне, но я мягко отстраняюсь, держа его на расстоянии. У меня есть план, и для него мне нужно, чтобы Виктор был на моей стороне, а не рычал, как цепной пёс.

— Докажешь? — усмехается он, потирая подбородок. — И как же, интересно?

Я сажусь на подлокотник его кресла, скрещиваю ноги, позволяя платью задраться чуть выше, чем нужно. Его взгляд тут же цепляется за мои бёдра, и я знаю, что он уже наполовину мой. Я наклоняюсь ближе, понижаю голос, как будто делюсь секретом.

— Артём, — начинаю я, и моё сердце сжимается от одного его имени, но я давлю эту боль. — Он посмел кинуть тебя с бизнесом, Витюш. Думает, что может просто взять и выйти из сделки, как будто ты никто. Это оскорбление, милый. Такое нельзя прощать. Но я знаю, как его наказать. У него есть слабое место, и я могу помочь тебе его достать.

Виктор прищуривается, его пальцы стучат по бокалу. Он всё ещё насторожен, но я вижу, как в нём загорается интерес. Ничего он так не любит, как возможность раздавить того, кто его унизил.

— И что за слабое место? — спрашивает он, наклоняясь ближе. Его дыхание снова бьёт в нос, и я едва не морщусь, но держу улыбку.

— Его жена, — говорю я, и слово «жена» царапает горло, как стекло. — Аня.

— Ой кошка ты дикая, давай сначала ротиком поработай, удовлетвори мужа, а потом продолжим, — давит на мои плечи, заставляя опуститься на колени между его ног.

Глава 35 АНЯ

Сочи встречает меня тёплым, солоноватым бризом, который ласково скользит по коже. Самолёт приземлился час назад, и я, оставив чемодан в номере отеля, иду по набережной, вдыхая аромат цветущих магнолий и моря.

Солнце, золотое и щедрое, клонится к горизонту, рассыпая блики по волнам, а пальмы шелестят широкими листьями, напевая южную колыбельную. Город живёт, шумит, дышит, смеётся, и я, ступая по тёплой плитке, пытаюсь раствориться в его ритме.

Хочу забыть о боли, что тянет сердце, как якорь, но она не отпускает.

Я то и дело проверяю телефон, сердце сжимается от переживаний за сына. Как он там? Скучает ли? Телефон звякает, и я, вздрогнув, открываю сообщение.

«Мам, мы с папой играли в футбол во дворе у бабушки! Я забил гол! А ещё он обещал свозить меня на картинг. Круто, да? И он тут, со мной остался у бабушки.»

Я улыбаюсь, и тёплая волна разливается в груди. Мой мальчик счастлив, его радость, как луч света в темноте. Мои пальцы быстро набирают ответ:

«Круто, мой чемпион! Расскажи потом, как на карте гонял. Люблю тебя.»

Но радость меркнет, уступая место горечи. Артём, живущий теперь у своей матери, играет с Максом, как ни в чём не бывало. Словно наша семья не на грани развода.

Я ненавижу его за эту лёгкость, за то, что он может быть отцом, но перестал быть мне мужем.

Набережная бурлит. Туристы фотографируются у кромки воды, дети с визгом гоняются за чайками, а уличный скрипач выводит мелодию, что вплетается в шум волн.

Я останавливаюсь у кафе, где пахнет свежесваренным кофе и горячим хачапури, но аппетита нет. Сажусь за столик, заказываю травяной чай и смотрю на закат . Небо пылает алыми и фиолетовыми красками, как мои духи, смешанные из страсти и боли.

Вдыхаю солёный воздух, и в груди загорается искра решимости.

Утро второго дня встречает меня солнцем, что пробивается сквозь занавески. Я собираюсь на симпозиум, поправляю кремовый жакет, смотрю в зеркало. Глаза усталые, под ними тени, но в них искрится надежда.

Сегодня важный день. Я должна быть на высоте. Я не позволю, чтобы личные переживания отвлекали меня от моей работы и мечты.

К полудню я вхожу в зал отеля «Radisson», где хрустальные люстры сияют, как звёзды, а окна открывают вид на море, искрящееся под солнцем.