Измена. Верну тебя, жена - Ира Орлова

— Ну что, Анна? Можно вас поздравить? — спрашивает он лукаво, держа флакон в руках. — Мы запускаем производство через неделю.

Я улыбаюсь, но в груди щемит. Всё слишком идеально, как в кино, где за красивой картинкой всегда прячется подвох. Артём однажды сказал: «Ты слишком доверяешь людям, Аня.» Я отгоняю его голос, но он возвращается, как эхо.

К вечеру мне приносят новый отчёт — сумма уже тринадцать миллионов. Я хмурюсь, но Лена машет рукой:

— Бухгалтерия опять корректирует. Светлана разберётся.

Я хочу пойти к Светлане, но Воронцов зовёт обсудить презентацию, и я откладываю. Вечером, дома, я открываю ноутбук, перечитываю договор. Пункт о предоплате — 10 миллионов. Но отчёты… двенадцать, теперь тринадцать. Мой юрист и Светлана сказали, что всё нормально, но чувство, что я упускаю что-то важное, не отпускает.

Проходит почти месяц. Мой аромат становится сенсацией: партнёры аплодируют на презентации, первые флаконы появляются в бутиках, отзывы в журналах хвалят «дерзкую свежесть». Воронцов сияет, Лена обнимает меня, Оля звонит чуть ли не каждый день с восторгами.

Успех ослепляет, но тревога растёт, как сорняк. Суммы в отчётах продолжают расти тринадцать миллионов превращаются в четырнадцать, затем в пятнадцать. Каждый раз я спрашиваю Лену, и она отвечает одно: «Бухгалтерия знает своё дело.»

Светлана, когда я её ловлю, улыбается, объясняет «срочные поставки» и «рост цен на масла». Её голос тёплый, но я замечаю, как она отводит взгляд, протирая очки. Аркадий появляется всё чаще, принося документы. Его тон становится резче, а манера общения со мной более хамская.

— Подпишите, — говорит он в очередной раз, протягивая счёт на шестнадцать миллионов за «дополнительные компоненты».

— Шестнадцать? — переспрашиваю, чувствуя, как горло сжимается. — Мы же не обсуждали расширение.

— Всё согласовано с Александром, — отрезает он, почти раздражённо. — Это для международного рынка.

Я беру ручку, но рука дрожит. Подписываю, но внутри всё кричит: это неправильно. Вечером я снова звоню юристу.

— Анна, я же смотрел уже эти документы, — вздыхает он, явно устав от моих звонков. — Это нормальная практика для крупных проектов. Суммы растут, потому что производство масштабируется. Вы же не хотите тормозить успех? Доверяйте партнёрам.

Его слова звучат убедительно, но пусто. Я киваю, бормоча «спасибо», но ночью не сплю, глядя в потолок.

Утром иду к Воронцову, но он занят, его секретарь обещает: «Александр перезвонит.» Он не звонит.

Вечером иду к Светлане, но её нет — уехала по делам. Ее зам пожимает плечами:

— Светлана вернётся завтра. Но счёт нормальный, Аркадий всё проверил.

Я возвращаюсь домой, сердце колотится. Это не нервы. Это что-то серьёзное. Я не могу больше притворяться, что всё нормально. В отчаянии набираю бывшего. Он давно в бизнесе. Он лучше во всем этом разбирается.

— Артём, — голос срывается, — мне нужна твоя помощь. С документами… что-то не так. Можешь приехать?

Он молчит секунду, и я почти слышу, как он хмурится.

— Хорошо. Буду через час.

Когда он приезжает, я раскладываю бумаги на кухонном столе. Макс спит, в доме тишина, только тиканье часов. Артём, в тёмной футболке и джинсах, выглядит мужественно и это задевает что-то глубоко в душе.

Взгляд у него цепкий. Он внимательно читает договор, отчёты, счета, его брови всё сильнее сходятся.

— Аня, — говорит он, поднимая глаза, голос низкий, тяжёлый, — это подстава. Чистой воды. Суммы не сходятся, подписи… Не твои. Кто-то подделал документы. Ты вляпалась по уши.

Я смотрю на него, чувствуя, как пол уходит из-под ног. Шок парализует. Как? Зачем? Кто?

Прежде чем я успеваю ответить, в дверь требовательно стучат — громко, настойчиво, как удар судьбы.

Глава 39 АРТЁМ

Город шумит за окном машины, когда я паркуюсь у знакомого забора. Когда-то наш, дом, стоит в полумраке, свет из окон льётся на тротуар.

Я сижу, глядя на Анин силуэт в кухне. Она двигается, поправляя волосы, как делала тысячу раз. Сердце сжимается от этой картины, как будто кто-то стянул его проволокой.

Я не выхожу. Не звоню. Пишу: «Заберу Макса в субботу в 10:00.» Отправляю и жду, пока её силуэт исчезнет. Ответа нет. Да я и не жду.

Даже жутко, сколько времени прошло с момента нашего разрыва… А я не на сантиметр не приблизился к своей жене.

С Катей давно покончено. Я не видел её с того нашего эмоционального разговора. Она не звонила, не писала и не приходила, чему я был несказанно рад.

Но ее незримое присутствие навсегда осталось между нами с Аней. Оно не просто разрушило нашу семью, но и оборвало все мои попытки хоть как-то вернуть жену.

Быть приходящим папой для меня самая настоящая пытка. Макс обнимает меня, рассказывает про школу, про футбол, про новые мамины духи, которые «пахнут, как конфеты».

Я улыбаюсь, но внутри всё разрывается от досады. Я не могу зайти в дом без приглашения, не могу обнять ее и спросить: «Как ты, Ань?»

Каждый раз, возвращая сына домой, я словно ставлю свою жизнь на паузу. До следующей нашей встречи все во мне замирает. Мир теряет свои краски.

Моя жизнь теперь состоит исключительно из работы, Макса и Ани... Я приезжаю к её дому чаще, чем нужно. Сижу в машине, наблюдаю за ней издалека.

Она, конечно, не видит меня. А я как одержимый сижу и впитываю ее образ. Она изменилась. Стала более холодной, отстраненной. Куда-то исчезла ее былая мягкость и робость…

Я очень горжусь ею. Её новый аромат везде. В рекламе, в витринах, в разговорах сотрудниц.

Она, пережив такой сложный период в своей жизни, взлетела только выше, достигла своей мечты. А я даже поздравить ее с этим не могу нормально. Отпраздновать вместе столь важное событие в ее жизнь, как мы это делали раньше, когда у кого-то из нас что-то получалось.

Самое сложное — это бороться с самим собой. Держать себя в руках и не сорваться к ней…

Ночами я лежу, глядя в потолок, и думаю: если бы я не сказал тех слов, если бы не очаровался Катей… Но прошлого не воротишь.

Телефон звонит, когда я уже разворачиваюсь и еду домой. Аня. Её имя на экране, как удар