Приговоренный жених - Александр Евгениевич Владыкин

не владею. Вот и еще одна причина, почему мне просто необходимо попасть в академию. Так бы раз! И вылечил бы. Оставил девушку в покое. Пусть полежит до обеда. Авось, придет в себя и поймет, что алкоголь в неумеренных количествах — это зло. Впрочем, похоже, что уже поняла. Вызвал к ней Мелли, пусть службой своей госпоже заглаживает свой вчерашний проступок. Какой? А кто себя в «миледи» произвел?

Ошибся, как выяснилось. Никакого самозванства не было. Мелли уже два дня, как полноценная миледи. Кто посмел проявить самоуправство? Так только Изабелла тут, кроме меня, и обладает полномочиями в дворянство возводить.

Услышав от Мелли, что дворянкой ее еще в лесу (отличное место для такой церемонии) сделала госпожа, я выставил ее за дверь и повернулся к Изабелле.

— Ричард, дорогой, — томным голосом умирающей лани, произнесла она, с трудом отрывая голову от подушки и растирая виски. — Мельба мне рассказала, что ты пообещал сделать ее благородной. И это было бы ошибкой с твоей стороны. Не принято возводить в дворянское достоинство за услуги в постели. Над тобой смеяться бы стали. Поэтому я сделала это сама. Наградила за верную службу мне. Это всем понятно, и никаких кривотолков вызвать не может. А теперь, любимый, оставь меня, пожалуйста, и позови миледи Мельбу. Меня, кажется, сейчас опять тошнить начнет.

Днем я в компании Грумса осматривал хозяйство гномов и просвещался по самым разным вопросам.

Из грустного уяснил, что никакое прогрессорство мне в этом мире не светит. Серьезное, так точно. Тут все работает на магии. И, например, паровой двигатель, если я его изобрету, не имея ни малейшего представления о его устройстве, тут никому и даром не нужен. Рулят магические артефакты. Тот же порох, который, как мне показалось, гномы засыпали в свои бомбарды при виде нас, оказался вовсе не порохом, а заряженным огненной магией порошком, и при простоте его изготовления — толчешь, что ни попадя, и заряжаешь от специального артефакта, с селитрой тут никому и в голову не придет возиться.

А если предложу, то мою герцогскую голову посчитают больной. На всю голову. Такая вот неприятная тавтология. С остальным примерно также. Правда, идея пулемета на магических принципах у меня все-таки проскользнула, но я ее тут же отмел. Меня же из него и пристрелят когда-нибудь. Нет, раз я сам маг, да еще и потенциально сильнейший, то пусть технический прогресс идет лесом. Мне спокойнее будет.

Из любопытного узнал, как гномы до такой жизни докатились, что Грумс ко мне на весьма специфическое обучение свою внучку командировал. Оказывается гномы — это самый неудачный симбиоз работоголика с алкоголиком. Днем каждый гном отрабатывает положенное время в общественной шахте, кузнице или где-то еще. С полной самоотдачей, кстати. Все добытое или произведенное там идет в общий котел, из которого потом староста бережливой рукой это извлекает, продает, закупает на вырученные деньги необходимое и распределяет поровну между всеми жителями поселения. Почти коммунизм, который в нашем мире построить не удалось.

Но с капиталистическими допущениями. Так как после работы на общество каждый гном, повторюсь — каждый!, отправляется в свою личную шахту (есть здесь такие) или свою частную мастерскую и там вкалывает с еще большим энтузиазмом на себя любимого. При этом расслоения по имущественному признаку не происходит, потому как ленивых тут нет и в итоге все обогащаются более или менее равномерно. Завершив таким образом свой насыщенный событиями день, гном сначала увлеченно подсчитывает, чего и сколько он добыл/сделал, а потом позволяет себе расслабиться — выпивает порядочную посудину того пойла, которым меня угостили, заваливается на кровать и начинает храпеть, чтобы завтра все повторить снова.

А гномки — да, все миниатюрные красавицы. Но внучка Грумса, он в этом уверен, самая-самая. А почему тогда так себя уродуют? Так это только тогда, когда в поселении посторонние есть. И именно потому, что такие красавицы. Если бы об этом стало известно хоть людям, хоть эльфам с дроу или оборотням, то за ними настоящая охота началась бы. Тут я был со старостой полностью согласен. Началась бы. Несомненно. А их и так меньше, чем гномов. И вот эти несчастные изгаляются, как могут, пытаясь привлечь к себе внимание сильного пола. Юбочки, топики, прически, осанка, походка. Но результата особого это не дает. А тут — я. И восторженный рассказ миледи Мельбы, как я перевернул ее жизнь, а она, на основании полученных тайных знаний, — жизнь своего теперь уже жениха и без пяти минут барона Гуннара. А за то, что напоили мою невесту, Грумс просит его простить. Но ведь он это из лучших побуждений сделал, и ведь его светлости герцогу все понравилось ночью?

Мда… И надо бы кого-нибудь наказать, но кого и за что? Понравилось моей светлости. Не буду лицемерить.

Обедали мы в промежутке между осмотром мастерских опять втроем. Только вместо Родрика, который убыл в соседнее поселение для осмотра первой бомбарды, которая переходила в наше временное владение, за столом сидела Изабелла. И очень странно на меня поглядывала. А еще на страшненькую гномку, которая прислуживала, — на мою нимфу Гру, которая опять напоминала бочонок с мордочкой хомяка, высовывавшейся из-под платка.

К некоторому моему облегчению, разговора с Изабеллой о моих ночных шалостях, о которых она или догадывалась, или уже доподлинно откуда-то знала, удалось избежать, даже не прилагая для этого никаких усилий. Впрочем, тут я не прав. Не могло быть никакого разговора. Я герцог. Мне положено шалить, как захочу. И моя невеста, воспитанная в очень правильном, как я теперь считаю, средневековом духе, оспаривать это никогда не станет.

Однако вечером разговор все-таки состоялся. Но совсем не такой, какой мог бы произойти в моем прежнем мире между невестой и женихом, который перед свадьбой затащил в кровать лучшую подругу своей будущей жены.

После ужина, который прошел скомкано — Родрик, я и Грумс были уставшими, а Изабелла, похоже, так и не отошла еще полностью от вчерашнего, все разошлись по своим покоям. И вот едва я подумал, что сегодня, кажется, будет тот редкий день, когда я засну один, в дверь вошла Изабелла. И не одна. За руку она вела слегка упирающуюся Гру. Сопротивляться столь знатной особе гномка не решалась, но было видно, что стоит моей невесте отпустить ее, как та тут же сбежит.

— Вот, — произнесла Изабелла, подталкивая Гру в комнату. — Она поможет вам, ваша светлость, подготовиться к отходу ко сну. А то здесь, как я