Приговоренный жених - Александр Евгениевич Владыкин

я, и указываю на угрозу Огюсту. Но тот лишь небрежно отмахивается — типа ерунда, не бери в голову. Он возбужден и радостен. Дорвался, судя по всему, до своего любимого дела — до возможности, пусть и моими руками, отправить кого-то в мир иной. Соскучился мой темный предок по этому развлечению.

— А теперь потяни-ка к себе темно-зеленую, — с не обещающей врагам ничего хорошего усмешкой, говорит он. — Сейчас я тебе кое-что покажу. Не хотел пока, но уж больно ситуация благоприятная сложилась. Берешь поток аккуратно и направляешь его прямехонько в офицера. Весело будет!

Делаю, как подсказывает предок. Темно-зеленая лента, очень похожая на змею, устремляется к командиру, который гордо вышагивает в десяти шагах перед строем. Ба! Да это же один из тех, кого я в свите принца видел, когда они меня убить хотели. Наверное, поэтому он и сейчас отдал приказ стрелять, не обращая внимания, что и Изабелла неминуемо свою пулю получит. А то и добрый десяток, если не больше. Теперь понятно. И Изабелле тоже все понятно. Смотрит на приближающегося прихвостня своего сводного брата с такой ненавистью, что и без магии убить может. Одним взглядом. А офицер между тем сталкивается с моей темно-зеленой змеей. Его глаза закатываются, лицо в одно мгновение становится мертвенно бледным.

— Махни рукой в сторону солдат, — как генерал, отдающий приказы со своего НП (наблюдательного пункта), командует Огюст. — Живо. Пока он не вышел из повиновения.

Машу рукой. Получилось не судорожно, а величественно. Красиво, в общем, вышло. Офицер разворачивается и с утробным рыком бросается на своих солдат. Успевает зарубить пятерых, прежде чем те, придя в себя, кромсают его своими алебардами. На поле боя наступает пауза. Солдаты в ужасе смотрят на меня. Я на них. Без ужаса. С чувством собственного превосходства. Стараюсь соответствовать высокому званию герцога и мага. И кого-то не хватает. Точно. На левом фланге нет больше второго мага. И где он?

— Сбежал воздушник, — с огорчением сообщает Огюст, тоже заметивший исчезновение одного из противников. — Жаль. Из него хороший бы лич получился. Ничего, второго не упустим. И шугани уже этих остолопов. Направь на них фиолетовый туман. Если, конечно, не хочешь из них кадавров наделать. Тоже, скажу тебе, полезные слуги. Хотя тебе еще рано. Не сможешь ты ими управлять.

Создавать туман мне уже не надо. Просто толкаю вперед закрывающий меня щит и чуть шире развожу руки. Тот начинает, набирая скорость, распространяться в сторону застывших солдат. Они что? От страха совсем ума лишились, думаю я, почему не бегут? Не хочется мне их всех убивать. А вот Огюст аж облизывает свои призрачные губы в предвкушении предстоящего зрелища. Нет, сообразили. Ломанулись, побросав свои алебарды, так, что не то, что до канадской границы, до империи добегут к вечеру.

Развеиваю туман. Победа? Да, но мой предок недоволен. Мною. Я позволил убежать и огневику. Хотя Огюст буквально бесновался, требуя, чтобы я на того темно-зеленую змейку натравил. Не стал я этого делать. Не готов я пока к тому, чтобы людей в живые трупы превращать. Опасности маг сейчас не представляет больше, так что пусть живет.

— Так ты в этом мире долго не протянешь, — предсказывает мне Огюст мою судьбу. — И чем, скажи мне, ты лучше Ричарда тогда? Только в постели и можешь вести себя, как надо. Ну хоть что-то, — и бросив мне это оскорбление, он исчезает.

Возвращаемся триумфально. Изабелла вся просто светится гордостью. А я еле иду. Оказывается, магия отнимает сил больше, чем самая тяжелая физическая работа. Так что незаметно опираюсь за свою невесту. Растянуться на земле перед восхищенными только что продемонстрированным мною могуществом подданными мне не хочется.

Но едва добираемся до замка старосты, отмахиваюсь от Грумса, который пытается мне рассказать, какой праздник в честь моей эпической победы будет сегодня вечером — с фейерверком и пиром для всех обитателей поселения, и заваливаюсь спать в своих покоях. Перед тем, как заснуть, осознаю, что сегодня стал настоящим темным магом, и меня это совсем не радует.

Правда, когда спустя три или четыре часа просыпаюсь, то эти неприятные мысли уходят, а чувствую я себя просто превосходно. Видимо, просто отдохнуть нужно было.

Бочки с элем и бочонки с жутким гномьем пойлом выставлены на улицах. Горят факелы. Гномы, мои гвардейцы и разведчики ликуют, пьют, горланят песни и танцуют. Мы (это я, Родрик, староста и еще несколько особо уважаемых гномов, а также Рагнхильда, Гуннар и новоиспеченная миледи Мельба) сидим за почетным столом, который тоже стоит на улице. Пьют все, естественно, исключительно и только за меня. Кстати, Родрик мне сказал, что уже больше сотни молодых гномов вызвались вступить добровольцами в наш отряд. Теперь они не сомневаются в моей победе над графом Сиверсом и хотят заслужить без лишнего риска мое благоволение.

За моей спиной топчется Гру, которая никому не уступила право прислуживать мне за столом. Такое впечатление, что ей до смерти хочется открыть мне какую-то тайну, и она сдерживается из последних сил. Интересно, с чем это связано. Уж не с отсутствием ли на пиру Изабеллы, которой почему-то здесь нет.

Спросил об этом Грумса, но тот лишь сделал загадочное лицо и сказал, что ее высочество принцесса моя невеста готовит для меня особый сюрприз.

Наконец, праздничные мероприятии подходят к своему завершению. В емкостях еще плещется спиртное, но пить уже некому. Одни уползли домой, другие лежат здесь же — рядом со столами и под ними. Вот сейчас приходи и бери нас голыми руками. Сопротивления никто оказать не сможет.

— Не беспокойтесь, ваша светлость, — говорит мне Гуннар, увидев, каким скептическим взглядом я обвожу эту картину. — Пять гвардейцев и столько же разведчиков патрулируют вокруг поселения.

Одобрительно киваю. Так спокойнее будет.

И вот он! Сюрприз!

В замок я почему-то вошел в одиночестве. Как-то все умудрились отстать во дворе. У всех какие-то важные дела появились. Отрыл сам дверь (нонсенс просто — герцог сам открывает дверь!) и остолбенел. В ярком свете магических светильников стояла она. Изабелла. Но какая! Не в платье, в котором она мне очень нравилась. Не в костюме для верховой езды, в котором я ее вожделел до дрожи. Она была в коротенькой юбочке колокольчиком по гномьей моде и топике. Увидев меня, она игриво крутанулась вокруг себя, от чего юбочка вспорхнула вверх и показала мне во всей красе ее идеальные бедра. И произнесла:

— Моему господину нравится