Благочестивая одержимость - Энса Ридс

— Это… Так красиво, — сказала я, затаив дыхание. Умиротворяющий звук скрипки рядом с нами, шелест воды, сияющие на небе звёзды — всё это было похоже на сон.

Обстановка вокруг нас, и то, как Сальваторе нежно обнимал меня за талию, прижимая к себе… Это было похоже на сказку.

— Ух ты… — повторила я, с ухмылкой смотря на Сальваторе, который ни разу не позволил своим серым глазам оторваться от моих. Я была уверена, что он видит отражение звёзд в моих глазах.

— Что? Почему ты всегда так смотришь на меня? — спросила я его, нервничая под его тяжёлым взглядом.

Меня всегда раздирали противоречия, когда дело касалось Сальваторе. В один момент я презирала его, а в следующий хотела навсегда остаться рядом с ним. В какой-то момент я жутко боялась его, а в следующий мне казалось, что он никогда не причинит мне вреда. Он столько раз показывал мне, какое он чудовище, но моё наивное сердце станет моей погибелью. Ведь сколько бы раз я ни пыталась поверить в то, что он чудовище, оно всё равно навсегда было привязано к этому человеку. Может быть, это проклятие — чувствовать к нему то, что я чувствую после всего того, что он со мной сделал. Должно быть, меня действительно прокляли. Бабушка наверняка знает кое-что об этом.

— Как я на тебя смотрю? — спросил он, не отрывая взгляд от моего лица, которое в тот момент горело, словно в огне.

— Как… — я бросила взгляд на его шею, где красовались две тёмные отметины, которые я оставила прошлой ночью, когда он в очередной раз трахал меня до беспамятства. Я кусала и сосала его кожу, оставив после себя два очень заметных засоса. — Не знаю… Словно я единственный человек в мире, которого ты видишь… — я посмотрела ему в глаза, — Словно я та, на кого действительно стоит смотреть.

— Потому что так и есть, — ответил он, словно это была самая очевидная вещь на свете и то, что я в этом сомневаюсь — абсолютная глупость.

Я улыбнулась и кивнула. Ветер растрепал мои волосы, и я подняла руку, что бы откинуть мешающие пряди от своего лица.

— Это приятно, — я оглянулась вокруг, — сколько времени ты проводишь в Венеции? Честно говоря, если бы я жила здесь, не думаю, что когда-нибудь покинула бы это место.

Я решила начать непринуждённый разговор, потому что не хотела зацикливаться на том, какие чувства вызывало во мне присутствие Сальваторе, даже если я не могла этого скрыть даже от самой себя. Мне нужно было взять себя в руки, но я ничего не могла с собой поделать. Постоянно находиться рядом с ним и не иметь контактов во внешнем мире — было подобно пытке. Сальваторе был всем, что я знала и видела, и в конечном итоге, получилось так, что я жаждала его присутствия, когда его не было рядом. Потому что, мне казалось, что в одиночестве я схожу с ума. Я хотела, чтобы он держался от меня подальше, но когда его не было рядом, мне хотелось, чтобы он был со мной.

— Италия — мой дом, — сказал он, играя с моими волосами и продолжая пронзительно на меня смотреть. Его лицо было всего в нескольких сантиметрах от моего, — Я родился и вырос в Венеции. Я знаю это место лучше, чем любое другое, — он отвёл взгляд, а затем снова окинул глазами озеро, останавливая взгляд на домах, стоящих на берегу. — У меня остались приятные воспоминания о том, как я чуть не утонул в этом озере, — он указал на случайное место вдалеке, — именно там однажды ночью наша с Массимилиано лодка перевернулась, когда мы решили устроить гонки с нашими кузенами.

Я проследила за его пальцем, пытаясь найти место, на которое он указывал и улыбнулась, кивнув.

— Кто такой Массимилиано? — спросила я, снова поворачиваясь к нему лицом.

— Мой брат, — сказал он, облизнув нижнюю губу.

— Ах, так вот, как его зовут. Ты был привратником5 для него, — сказала я с дразнящей улыбкой, приподнимая бровь. В ответ он вопросительно посмотрел на меня, так же приподняв бровь.

— Привратник? — переспросил он, а я, запрокинув голову, засмеялась.

— О нет, Сальваторе, только не говори мне, что ты не знаешь, что такое «привратник»? — я не могла перестать смеяться, — В наши дни вся молодёжь так выражается. Хотя ты этого не знаешь, потому что ты слишком старый.

Он усмехнулся, покачав головой.

— Я не старый. Я просто предпочитаю говорить по-английски, а не на сленге, — протестовал он, в то время как я была не в силах стереть улыбку со своего лица.

— Правда? Разве тебе не… Сорок четыре? — дразнила я, изображая замешательство, — Кажется, я вижу здесь много седых волос.

Я схватила прядь его волос, и он усмехнулся, затем аккуратно взял мою руку и отдёрнул её.

— Мне тридцать два, мышонок, — он сделал паузу, переплетая свои пальцы с моими, — и хочу, чтобы ты знала… Сорок — самые горячие годы для мужчин семьи Эспозито.

Я снова засмеялась.

— Пожалуйста, никогда больше не произноси самые горячие, Сальваторе.

Один из фонариков ударился о гондолу, и я протянула руку чтобы коснулся его, а затем подхватила его и перенесла на лодку, прежде чем снова посмотреть на Сальваторе.

— Я могла бы остаться здесь навсегда, — сказала я ему. — Просто знаешь, в жизни бывают моменты… — я сделала паузу, подбирая подходящие слова, — Такие моменты, в которых ты хочешь остаться навсегда.

Я глянула на Сальваторе, что бы увидеть его реакцию.

— Ты же меня понял, да? — спросила я, и он кивнул. — Ты когда-нибудь чувствовал подобное? Знаешь… Ты когда-нибудь… Просто чувствовал?

Сальваторе не был похож на человека, который может остановиться и просто насладиться моментом. Чёрт, я даже не совсем уверена в том, что он был человеком.

— Я знаю, наверное, глупо спрашивать, — я сделала паузу, глядя на наши соединённые руки, и начала выводить пальцами круги на его ладони. Его рука целиком поглотила мою, но в его объятиях я чувствовала себя в безопасности.

Я думаю, что именно из-за проблемы с отцом я оказалась в этой ситуации. Именно из-за этого я чувствую себя с Сальваторе именно так. Сальваторе был намного старше двадцатиоднолетней меня. Его телосложение было намного крупнее моего. Я ощущала себя его собственностью. Чувствовала, будто он одержим мной. Я хотела, чтобы меня обожали, защищали и ограждали от любых угроз