Беспринципная - Юлия Резник

— Наверняка.

И это подкупает тоже. То, что он не отрицает вполне реальных сценариев, лишь бы меня успокоить.

— Я ничего не обещаю, — повторяю как заклинание, когда он въезжает на территорию ЖК, где я теперь живу.

— Давай так… Выпиши подробно все свои страхи. А я подумаю, как их развеять. Мы можем даже заключить какой-нибудь договор о гарантиях, если тебе так будет спокойнее. Зоя, в разумных пределах я открыт для любых твоих предложений.

Киваю, будто бы соглашаясь. Но по правде в тот день я ничего подобного не делаю. Впервые забив на занятия, я принимаю ванну с пеной, завариваю чай и не спеша его пью, глядя на красивые виды, открывающиеся с моего балкончика. Мне нужна передышка. Я не хочу взвешивать, анализировать, не хочу думать… Ни-че-го вообще не хочу.

Ближе к вечеру мне приносят цветы. Огромный букет нежно-розовых роз. Первый букет в моей жизни. Засыпаю в слезах. Не уверенная даже, что это слезы радости. А просыпаюсь от того, что в дверь звонят. На этот раз курьер приносит завтрак и пакет ароматных груш.

Так Арман Вахтангович дает понять, что его обещания обо всем позаботиться — не пустой звук. Каша, сырники… Все очень питательное и полезное. Сиди Гаспарян напротив, оно бы лезло в меня бодрее. Но это нереально. Я изначально осознавала, что так не будет. Что мне его придется делить… И в этом вся соль. И боль вся…

«Какие планы на день?»

«Ты хочешь заехать?»

«Сегодня не получится. Скопилось много работы. Но в пятницу я смогу побыть с вами подольше».

С нами… С нами. Он же нарочно, да?

«Ясно. Удачного рабочего дня».

«Как ты себя чувствуешь? Не тошнит? Живот не тянет?»

«Все нормально. Только грудь болит очень».

«Она у тебя подросла».

Заметил, значит. Надо же… А почему молчал?

«Молочная ты порода, Зоя».

И смайлик подмигивающий. Вот же гад, а?!

Откладываю телефон. Возвращаюсь к завтраку. Я действительно довольно неплохо себя чувствую, хотя по идее токсикоз уже бы должен начаться. Может, меня бог миловал?

Молочная порода, говорит. Надеется, что я налажу грудное вскармливание? Боже… Нет. Я не хочу. И не смогу! Это же неудобно, наверное. И вообще… Фигура испортится.

Вот что с ним нужно будет обсудить совершенно точно! Если это случится — пусть раскошеливается на устранение последствий. На фитнес-тренера, нормальное питание, косметолога или, если все совсем будет плохо, пластического хирурга. Что еще? Универ! Он должен гарантировать, что наш ребенок получит достойное образование. И квартиру, да. И алименты. Чтобы все по уму. А то знаю я этих мужиков. Сегодня одно у них на уме, завтра — другое, а ты выгребай, как знаешь!

Глава 22

Зоя

Кто придумал, что сессию непременно нужно сдавать чуть ли не в Новый год?! Ну, ладно я — в моем положении не до студенческих гулянок до утра. К тому же, получив возможность сосредоточиться на учебе, по многим предметам я умудрилась получить автомат. Но вот остальные… Как им зубрить билеты, когда на носу самый главный праздник в году? И погода шикарная! Легкий морозец, снег… В наших южных краях, и снег! Пушистый, воздушный, искристый. Он ложится мягким покрывалом на крыши, укутывает деревья в скверах, рисует узоры на стеклах и скрипит под ногами, как в детстве.

Поджимаю пальцы, представляя, что иду по заснеженной дорожке. Впрочем, что толку представлять? Не лучше ли выйти и прогуляться хоть до соседней пекарни? Прогулки в одиночестве меня ничуть не смущают. Наоборот, я получаю от них настоящий кайф. Общения мне хватает и в универе.

Решительно кивнув, открываю шкаф. Достаю теплые гамаши с туникой. Быстренько переодеваюсь, не упуская возможности покрутиться возле зеркала. Живота у меня еще не видно. И слава богу. Никто не знает, что я в положении. Ни подружки, ни родные, ни-кто.

И вдруг в замке поворачивается ключ. Я пугливо вздрагиваю. Да, у Армана Вахтанговича есть свои ключи от моей квартиры. Но он никогда не приходит вот так — не предупредив. Что изменилось на этот раз? Ответ приходит, как только открывается дверь.

— Привет, — улыбается как мальчишка. — Сюрприз!

Трясет зажатой в ручище огромной сосной.

— Ты с ума сошел! — улыбаюсь во весь рот.

— Что? Не надо было?

— Надо! — противоречу сама себе. — Только зачем такая большая? Она полквартиры займет. И куда ее ставить?

— Я все предусмотрел. Отойди, чтобы я тебя не зашиб.

Страшно довольный собой, Гаспарян проходит внутрь, распространяя по квартире непередаваемый аромат праздника. — Поставим у окна? Или у балкона лучше?

А мне все равно. Хоть где! Я так по-дурацки счастлива! От этого неожиданного визита… От радости, которой его глаза светятся. От того, что он так легок и беззаботен.

— Зой? — Гаспарян оборачивается. Я качаю головой, подхожу к нему ближе, снимая с черных волос уже изрядно подтаявшие снежинки.

— Как хочешь. Ты же у нас хозяин, — сиплю и сама к его губам тянусь, а он и рад! Целует голодно. Жадно. Одной рукой сжимая меня, а второй продолжая удерживать наверняка нелегкое дерево. Вырываюсь со смехом.

— Сначала елку поставь! А то знаю я тебя…

Арман Вахтангович кивает.

— Ты куда-то собиралась? — указывает жестом на мой явно не домашний наряд.

— Хотела прогуляться. Видишь, выполняю твои рекомендации.

— Прогулки рекомендуют врачи. Как ты себя чувствуешь?

— Отлично, — пожимаю плечами. Арман Вахтангович настолько ко мне внимателен, что мне нет никакой нужды манипулировать своей немощью. Мне, напротив, не хочется лишний раз его напрягать. В те редкие дни, когда он приходит, я стараюсь окружить его ответной заботой и лаской.

— Смотри там, осторожно. На улице гололед.

— Ты ненадолго? — уточняю, помогая ему придержать елку, с которой он как раз взялся обрубать ненужные ветки снизу. Гаспарян вскидывает голову. Он сидит на корточках, я стою…

— На пару часов думал задержаться. На Новый год ведь приехать не выйдет. Ты, я смотрю, опять корпишь над учебниками?

— Ага. Не хочу подвести своего будущего работодателя, знаешь ли, — не могу удержаться от шпильки.

— Вот и правильно. Вам сейчас сам бог велел сосредоточиться на учебе.

— Нам?

— Ну, это я вас с Седкой обобщаю…

Арман Вахтангович вновь берется за топорик, рубя резко, будто срывая на елке злость. Кажется, я догадываюсь, что беспокоит этого невозможного мужчину. Осторожно зарываюсь пальцами в его густые, немного отсыревшие волосы, делая легкий массаж.

— А что Седка?

— А то ты не знаешь, — бурчит Гаспарян. — Не о том она думает!

— Ты про мальчика ее, что ли? —