Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

Тишина стоит такая, что слышно как муха пролетит.

— Et spero quod seniores hic praesentes (И я надеюсь, что старосты, присутствующие здесь), — я обратился к сидевшим за первыми партами (по моему указанию! — разделяй и властвуй) старостам, — poterunt providere absentibus cum facultate utendi notis suorum comitum. Bene, nunc incipias… (смогут обеспечить отсутствующим возможность воспользоваться конспектами товарищей. Ну, а теперь приступим…)

Вынув часы достопамятного Зульцберга, я положил их с открытой крышкой на стол, заметил время и продолжил свой рассказ о демонах. Погодите, господа хорошие, у меня для вас ещё один сюрприз есть…

Примерно за десять минут до окончания лекции я завершил свой рассказ и скучающим тоном произнёс:

— Viri, notas ad examen… (Господа, конспекты к осмотру…)

И тут же тетради студиозусов без разрешения их хозяев, подхваченные левитацией, оказались у меня на столе. За время лекции я постарался запомнить кто, где из них сидит и чем занимается, слушая меня, так что с возвратом тетрадей владельцам проблем не возникнет. Ещё в середине лекции, а я за стол преподавателя не садился и рассказывал о демонах медленно переходя по аудитории со стеком в руках, прислужник, закреплённый руководством Схолы за вновь образованным факультетом менталистики, принёс перо и чернильницу и по моему указанию поставил их на стол.

Сейчас тетради быстро перелистывались телекинезом и на каждой странице конспектов перо, повинуясь моим усилиям, ставило витиеватую, в полстраницы, подпись маркиза Аранда. Ну, что ж, конспектированием занимались не все, не все. Далеко не все.

Видимо, омега-преподаватель поразил альф-стихийников в самое сердце. И человек пять не смогли удержаться, изобразив более или менее достоверно мой портрет в своём конспекте. Двое даже карикатуры нарисовали.

Рисовавших я отметил для себя особо. Рассудочным до сухости альфам не хватает эмоциональной составляющей, но и переходить рамки возможного для них тоже нельзя — чревато отсечением от Великой Силы. Особенно понравился один из портретов. «Живописец» изобразил меня в тричетверти, только лицо и шею, зрителю я предстал в приукрашенном виде, лет пятнадцати, не больше, с широко распахнутыми человеческими глазищами и чуть приоткрытым ртом. Искусный карандаш рисовальщика смог ухватить порыв в лице и взгляде, восхищение тем предметом, на который смотрел мой образ, мастерски переданная светотень смогла наполнить рисунок в тетради объёмом и сделать его, что называется живым…

И кто это у нас такой? Хм… Зигфрид Кох, группа I.V.3.

Ну, что ж, Зигфрид. Заслужил. Расписываюсь на листе с рисунком так, чтобы не осталось свободного места и даже немного залезая на рисунок: «Господину Зигфриду Коху на добрую память. Минуты, проведённые с вами, были незабываемы». И подпись: «Ульрих Фрейтаг Генрих фон Фалькенштейн, маркиз Аранда, младший сын Герхарда Фридриха, седьмого великого герцога Лоос-Корсварм».

Закончив с конспектами за несколько минут до звонка, сообщившего об окончании лекций, также левитацией возвращаю конспекты хозяевам. Зигфрид Кох, группа I.V.3, раскрыл полученную тетрадь, шевеля губами, прочитал кажущуюся огромной надпись. Покраснел так, что, наверное, просто невозможно, что называется до корней волос. Вскинул на меня взгляд и снова потупился в парту. Товарищ, сидевший рядом, любопытствуя, подсунулся было к студиозусу, но тот быстро захлопнул тетрадь с «конспектом» и завозился, собираясь на выход из аудитории…

Снова отпиваю вина, вспоминая прошедшую лекцию. Подали горячее. А вкусно… Томлёное мясо с овощами было великолепно и таяло во рту. К мясу подали красного вина. Тоже неплохого. Полусухое своими танинами как-то оттеняло вкус мяса, делало его ярче, выпуклее, что ли? Максимилиан неторопливо жевал напротив меня, изредка вскидывая взгляд и внимательно всматриваясь я моё лицо. Чего это он?

— Господин Максимилиан, вы о чём-то спросить хотите? — решил я выяснить причину его любопытства, по-прежнему не отрываясь от поглощения обеда.

— Да… оме… Наверное, нам с вами надо посоветоваться обязательно…

— А в чём дело?

— Видите ли… Студиозусы каждого факультета имеют свою обязательную для ношения форменную одежду. Это уже стало традицией, да и… честно сказать, позволяет хоть немного уравнять студиозусов и школяров разного достатка…

— И?..

— Супермум консилиум предложил школярам и студиозусам нашего факультета мантии алого цвета…

— Кх-м… кх-м…, - я закашлялся и приложил к губам салфетку.

Охренеть!

Алые-то почему?

Этот вопрос я и задал.

— Они так решили…

— Но должна же быть какая-то причина для этого. Нет?

Максимилиан пожал плечами.

Я не сдавался:

— Ну, вот смотрите, господин Максимилиан, — волнуясь, я начал выводить черенком столового ножа мыслете на салфетке, Сила ведает как оказавшейся на столе, — стихийники — синие, артефакторы — коричневые, здесь согласен — немаркий цвет, им надо, целители — белые. И что? Кроме красного больше цветов для мантий нет?

— Алого, — поправил меня десятник факультета.

— Да какая разница! — горячился я, — Это сейчас совершенно непринципиально. Алый, красный… Почему, например, не зелёный или жёлтый? Чёрный, в конце концов? — здесь Максимилиан особенно пристально посмотрел на меня, а я продолжил негодовать, — Или вообще мантия двух-трёхцветная? Да и зачем именно мантия? Вон школяры в городе, — вспомнил я Адельку, — вполне прилично одеты — белая рубашка, жилетик, штаны до колен, белые чулки и башмаки. Удобно, ничего нигде не мотается, не цепляется. Вы только представьте, господин Максимилиан, как заниматься в мантии телекинезом, левитацией, телепортацией? Надолго мантии хватит?

— А ещё нужна эмблема менталистики…, - добил меня Максимилиан, дрогнув ноздрями, уловившими мои феромоны.

Ха-а-а…

Так! Стоп! А чего это я, собственно, так разволновался? Улькин ПМС накрыл? А, Улька?

… Нет у него ПМС, никогда не было (не имея истинного, он не был фертилен) и теперь уже не будет. Тогда, в чём дело?

Или, может быть, нервное напряжение так сказывается? В аудитории я держал себя в руках… И действительно, состав её был тяжёл. Предельно тяжёл. Альфы, по пять-семь лет учившиеся владению Великой Силой. Как — второй вопрос. Выпускники, овладевшие определёнными умениями, что, в свою очередь, позволило им возвести в собственных головах барьер — мы и они. Они — это все остальные, не альфы и не владеющие Великой Силой. А догматизм обучения и косность мышления только усугубляют эту ситуацию. И вот — к ним приходит омега-искусник. Менталист (кто это вообще?). Говорит странные вещи. Стращает. Маркиз. Равных по знатности ему в городе нет. И этот омега что-то умеет в Великой Силе. Если не врёт, а врать он им не может, то убивал демонов, много о них знает. Да ещё и через губу с ними разговаривает…

И вот как тащить за собой такую аудиторию? А тащить надо…

Я положил приборы