Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

class="p1">Я за руку потащил Ёрочку в смотровую. Усадил его на стул перед собой — давай рассказывай. Под моим воздействием он вывалил мне всё, до чего он догадался, всё, что его тяготило…

Вот так вот… Не оправдываю я свой титул в глазах сторòнних наблюдателей. Не оправдываю.

— Скажи мне, друг ситный — кто я такой? — начал я выворачивать мозг ребёнку.

— Вы — маркиз Аранда, оме, — твёрдо ответил Ёрочка, сидя передо мной на стуле и скромно сложив ручки на коленях.

— А ещё кто?

Тот недоумённо пожал плечами, дескать, не знаю.

— А ещё я, друг мой, искусник…

— О!

— Да, искусник. И я тебе скажу, какого направления. Я менталист. Не слышал о таких?

Ёрочка отрицательно помотал головой. Он о таких искусниках не слышал никогда.

— Так вот, — продолжал я, — я, как менталист, очень тонко чувствую эмоции окружающих меня людей… И, видишь ли какое дело, мне очень неприятно, когда эти люди — те, что вокруг меня, испытывают негативные эмоции. Особенно, если эти эмоции направлены на меня. Я понятно говорю?

Ёрочка, как заворожённый, не отрывая от меня широко раскрытых глаз, кивнул головой.

— И поэтому, — говорил я, — мне приходится… общаться с близкими мне людьми так, чтобы они испытывали ко мне только положительные чувства. Скажи, тебе приходилось видеть, как прислуга в доме отца, ну… как бы это назвать? Не любит своего господина…

Ёрочка снова кивнул — конечно, он видел отношение прислуги к своему господину. Когда они думали, что их никто не видит… О! Там такое было… Отец был прижимист и частенько несправедлив к прислужникам… Ну, вот и…

— А в нашем доме мы все любим друг друга, — закончил я, — И именно потому, что я так отношусь к тем, кто рядом. Теперь тебе понятно? И доброе отношение к людям я всегда предпочту любому титулу… Со временем ты поймёшь, — я потрепал мальчика по голове.

Вот как? Оказывается титул не главное в жизни дворянина? Ёрочка застыл, размышляя. Но… с другой сторòны. Вот отец. Он — дворянин, барòн. И все в доме об этом знают. И относятся к нему соответственно. Но легче ли жить от этого в моей семье? Братец этот… папа Дагмар… отец… Ёрочку передёрнуло от воспоминаний.

— А теперь пойдём… Оме Лисбет посмотрит тебя. И всё расскажет, — я взял задумчивого мальчика за руку и повёл навстречу Лисбету, входившему в смотровую.

Ёрочка спит. Ему сделано промывание кишечника и желудка — зря я его завтраком кормил — это мне Лисбет высказал.

Лизелот уже давно приготовил стерильный стол и собрался ассистировать Лисбету на операции.

— Оме Лисбет, скажите, что вы собираетесь делать? — начал допытываться я у целителя.

— Вот смотрите, оме, — начал он пояснять план операции, — аноскопом расширяем анус, затем здесь и вот здесь, — Лисбет поводил пальцами над кожей живота Ёрочки, показывая, где именно, — вводим специальный краситель в полость абсцесса, смотрим, насколько он велик и куда тянется, потом иссекаем стенку кишки с внутренним отверстием и санируем полость абсцесса. После санации ушиваем слизистую кишки, а снаружи устанавливаем дренаж. В общих чертах так.

Сложно. Я бы не смог. А Лисбет может. Ну, что ж. Как говорили немцы — каждому своё. А тут тоже немцы. Правда, здесь они не осознают свою немецкость. Наверное, к лучшему.

— Хорошо, оме Лисбет, разрешение отца у вас есть, но… Я хотел бы попросить вас как можно подробнее зафиксировать состояние пациента на момент поступления к вам на лечение. Может быть, даже имеет смысл собрать консилиум для большей объективности. Это чтобы в будущем избежать обвинений… разных…

— Я постараюсь, оме Ульрих. А сейчас я прошу вас покинуть операционную, — Лисбет, одетый к операции, превратился в жёсткого профессионала.

Я оставил Ёрочку с целителем и его помощником.

Пойду я.

К Вивиану пойду. Гляну как он. Мы ведь его тогда так в лечебнице и оставили. Правда, его в процедурную перевели, как выздоравливающего. Вот и проверю, как он поправляется.

Вивиан разулыбался, узнав меня. Я присел на кушетку рядом с ним и он вцепился в меня, прильнул щекой к плечу, не желая отпускать. Санитары пояснили мне, что он начал хорошо есть. Ходит на прогулки по территории лечебницы, внимательно слушает, что ему говорят, но сам почему-то не говорит:

— Так это, ваша милость, всё понимает, даже книжка тут есть, читает, а говорить, не говорит.

— Ну, Виви, и почему же ты не говоришь? — задал я вопрос глядя в широко раскрытые голубые глаза омеги, — горлышко-то у нас в порядке. Ну-ка, дай-ка я гляну…

Вивиан поднял подбородок вверх, показывая нежную кожу шеи и горлышка. Вот сглотнул и горловой хрящик перекатился под тонкой кожей. Я едва смог себя остановить, от того, чтобы не провести пальцами по шее омеги. Всё-таки красив, зараза такая.

Погоди, я сейчас…

Скакнув телепортом к двери смотровой, не входя, негромко стукнул, привлекая внимание оперирующего целителя:

— Оме Лисбет, Вивиан пошёл на поправку, но я хочу его понаблюдать. Вы позволите воспользоваться вашей палатой?

— Да-да, оме Ульрих. Пользуйтесь по своему усмотрению. Только одно место для нашего пациента оставьте…, - откликнулся из-за двери целитель и по чашке звякнул металл хирургического инструмента.

Я вернулся. Вивиан снова вцепился в меня и приник щекой к моему плечу.

— Любезный, — окликнул я санитара, — я забираю его…

— Так это, оме, распоряжение бы надо, — откликнулся крепкий альфа в годах в рубашке с подсученными рукавами и плотном фартуке.

— А сегодня чья курация?

— Оме Мици Лункона…

— Посиди, Вивочка, я сейчас, — встал я и вышел из процедурной искать Мици Лункона. Целители все друг друга знают и сослаться в разговоре на Лисбета, признавшего Вивиана выздоравливающим — раз плюнуть. А там, притащу его в палату к Лисбету и покопаюсь в голове омеги ещё раз. Всё-таки, что-то я сделал не так. Надо исправлять.

Оме Мици только, что завершил обход и перекладывал папки с делами пациентов лечебницы, делая в них какие-то пометки.

— Оме Мици Лункон?

Омега средних лет, старше Лисбета, вскинул голову от бумаг на столе:

— С кем имею честь, оме…

— Ульрих, оме Ульрих, — ответил я на его невысказанный вопрос, — мы с оме Лисбетом Бастхаймом недавно пробовали новую методику на здешнем пациенте. Вивиан Рупрехт его зовут…

— Сейчас посмотрю…, - целитель взялся перебирать папки пациентов, — вот есть…, - он раскрыл картонную обложку с веревочными завязками, — хм, оме Лисбет смотрел… потом… хм, интересно… Да, оме вам удалось совершить невероятное… Скажите, как? — целитель вскинул на меня лицо.

— Ну, оме, — я развёл руки от неожиданности, — я… менталист…

Почему-то я не счёл