Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

выпустить воздух из лёгких, туго стянули талию омеги сумевшего сохранить после четырёх родов её стройность. Большие причудливые узлы упёрлись в кожу живота выше и ниже пупка, причём нижний расположился чуть выше лобковой кости. Продавив кожу внутрь, этот коварный узел заставил на годы уснувший член чуть приподняться. Шуонхилд, видя происходящее, на мгновение пришёл в себя, глаза его удивлённо распахнулись, а затем снова заволоклись пеленой, он, стоя рядом со связанным по рукам и ногам Дагмаром, вдруг упёрся пальцами в его плечо и толкнул омегу назад. Дагмар не смог удержать равновесия, мысленно ахнул и, как был, бревном повалился на пол…

Удара не было — я ж не зверь…

Мягко упав, омега попытался пошевелиться — ему показалось, что оцепенение тела спало, но нет. Не вышло.

Шуонхилд, аккуратно присев рядом в ним, убрал прядь своих длинных волос от лица, стрельнул глазками в пришельца, так и сидевшего без движения в кресле (хе, хе — он ведь на самом деле кокетничает передо мной), невесомо выдохнул и, повинуясь какому-то наитию, перевернул старшего омегу на живот. Нос связанного уткнулся в ковёр.

Хм, пылью пахнет, — не ко времени промелькнула странная для ситуации мысль в голове Дагмара.

А Шуонхилд продолжал действовать. Щиколотки Дагмара были стянуты вместе, его колени под рукой младшего согнулись и ступни ног были притянуты к рукам.

Ох-х… Тяжко. Дагмар даже задыхаться начал. Выпятившийся живот упёрся в пол и дышать стало тяжело. По мановению пришельца колени были разведены в сторòны и стало чуть легче. Шуонхилд же между тем, сел на пол перед лицом Дагмара. Развёл ноги в сторòны и, придвинув промежность вплотную к лицу старшего омеги, приподняв за волосы, положил его голову себе на лобок. Дагмар, прикрыв глаза от снова охватившей его ярости, повернул голову в сторòну и щекой улёгся на живот любовника. В их взаимоотношениях он никогда не позволял себе оральных ласк по отношению к младшему. А сейчас деваться некуда… И это тоже, как его беспомощность, как и полная власть над ним со сторòны пришельца и Шуонхилда всколыхнули в тёмных глубинах личности Дагмара что-то, что вызвало в нём дикое, животное возбуждение.

Шуонхилд же перебирая волосы на виске Дагмара перемазанными смолой пальцами глупо улыбался. Сегодня ночью он, что-то делал такое… чего никогда не делал в жизни. И это… оно нравилось ему, возбуждало…

Шуонхилд вздохнул и его член, шевельнувшийся где-то под скулой лежащего головой на его лобке Дагмара, выдавил из себя ещё одну каплю прозрачного преякулята.

Тогда младший омега приподнял голову Дагмара выше, бережно уместив его лицо в ладонях. Голова старшего закинулась к самым плечам, Шуонхилд склонился, разведя ноги ещё шире, вытянул губы, сивые волосы его свалились с головы, закрывая обоих и они слились в долгом чувственном поцелуе. Ярость и злоба Дагмара отступили куда-то и только возбуждение от близости любовника и собственной беспомощности, вносили в ситуацию режущую остроту чувств, всколыхнувших давно уснувший внутренний мир омеги. Он опустил лицо в промежность Шуонхилда так, что крохотный член младшего оказался где-то у гортани. Тяжело выдохнул.

Любил ли он Шуонхилда? Нет, конечно. Эммерих был его истинным. Давно, лет двадцать назад они поженились. Тогда же его супруг стал его истинным. И они любили друг друга. Любили так, как могут и должны любить истинные. Как это и бывает в этом мире. И Дагмар продолжал любить Эммериха и сейчас. Но… Омега родил четверых. Трое выжили. Последний… Новорождённый мальчик-омежка умер через две недели.

Дагмар закаменел в своём горе. Смерть новорождённых была сравнительной редкостью в среде дворян. Он попытался поделиться своей скорбью с супругом. Тот горевал вместе с ним — сказывались эмоции, приходившие по связи истинных. Целители сказали, что Дагмару очень нежелательно иметь детей. И супруг через некоторое время женился снова — в Тилории в очередной раз изменилась политическая ситуация, со сменой короля начали складываться новые политические блоки и придворные партии и барòн фон Краутхайм искал союзников. В семье появился Кирс. Женитьба Эммериха произошла с ведома Дагмара. Более того, кандидатура Кирса появилась с согласия старшего супруга. Но… Кирс в сознании Дагмара навсегда стал ассоциироваться со смертью сына. И он возненавидел ни в чём неповинного омегу. Синхрòнизации между ними не возникло. Дагмар всячески этому противился. А когда Кирс родил Ёрочку и Кларамонда, ненависть Дагмара перешла и на них. Кроме того, Ёрочка был альфой, а, следовательно, конкурентом Лиутберта. Кирс замкнулся в себе, оставшись один. Эммерих любил Кирса — по другому и быть не могло. Но Дагмар постепенно подминал под себя все домашние дела — Эммерих был очень сильно загружен по службе — в министерстве иностранных дел Тилории и делами дома занимался мало. Там слово, здесь многозначительный взгляд или молчание, деланное безразличие в постели или, наоборот, нарочито страстное соитие, после которого в расслабленный сексом мозг альфы вкладывались нужные мысли. И вот уже дети Кирса почему-то оказались под пристальным взором отца, придирчиво выискивавшего в них мнимые недостатки. К Кирсу Эммерих тоже охладел, чем несказанно ранил чувствительное сердце любящего супруга. А Дагмар шептал и шептал. И если бы всё так и оставалось как есть, то у Эммериха так бы и осталось два супруга. Но…

В результате интриг партии брата короля герцога Джанаса Торпатинна, Эммерих фон Краутайм лишился поста заместителя министра и только своевременный брак с одним из многочисленных сыновей-омег Адальберта фон Штекборна, фаворита короля, позволил барòну фон Краутхайму благополучно соскочить на должность посла Тилории в Лирнессе. В семье Эммериха появился третий супруг, а само семейство выехало в Лирнесс, что, с учётом произошедшего позднее, оказалось только к лучшему. Барòн воспылал к новому супругу любовью, от щедрот отца семейства перепало и Дагмару и Кирсу. На некоторое время в семье посла (уже посла) воцарилось спокойствие. В последствии Кирс с грустной улыбкой вспоминал эти недолгие месяцы. А затем Дагмар снова начал свои интриги, перетащив Шуонхилда на свою сторòну. Между омегами установилась синхрòнизация и Дагмар во многом стал для Шуонхилда авторитетом…

Сейчас Дагмар, возбуждённый грубым связыванием и негодующий по поводу действий Шуонхилда, по уши залитый адреналином, тяжело дышал в промежность младшего омеги и чувствовал, что неукротимая злоба по какой-то причине переходит в такую же неукротимую, ненасытную похоть.

Вдыхая запахи возбудившегося члена Шуонхилда и его промокшего ануса он вытянул губы и осторожно прихватил ими нежную тёплую плоть. Солоноватая капля преякулята растворилась на языке и Дагмар, чувствуя, как его опухшие губы зудят от желания, втянул безвольную тряпочку члена Шуонхилда в горячую