Истинная: Вишневый Сад Попаданки - Инесса Голд

Мариссы тоже не было. Ни тела, ни следов крови.

— Телепорт... — выплюнул я, сплевывая набежавшую в рот кровь. — Грязный, аварийный телепорт через изнанку мира.

Она сбежала. Брошь Хаоса перенесла её — куда? В Пустошь? В столицу? К её хозяевам?

Я стоял посреди дымящихся руин, сжимая меч. Холодный ветер трепал мою рубашку.

Я не убил её. Это было плохо. Очень плохо. Такие враги не прощают поражений. Она вернется. И она будет не одна.

И тут я снова услышал это.

Гул.

Теперь он был громче. Отчетливее.

Земля под ногами мелко вибрировала. Снег на краю воронки осыпался от этой вибрации.

Я повернулся лицом к Северу. К границе с Пустошью, которая проходила всего в паре лиг отсюда.

Там, на горизонте, небо окрасилось в багровый цвет.

Барьер действительно пал. Марисса не врала. Её диверсия с «Алой Королевой» нарушила баланс сил в регионе, и защитные столбы Империи, которые держались на честном слове и моей магии, рухнули.

Орда шла.

Я слышал визг виверн. Топот костяных гончих. И тяжелую поступь чего-то огромного.

— Началось, — сказал я тишине.

Вся моя прошлая жизнь — интриги, балы, политика — показалась мне детской игрой.

Сейчас начнется настоящая война. Война за выживание.

Я посмотрел на главный дом. Он стоял незыблемой скалой. В окнах горел теплый свет. Там спала Алиса. Моя жена. Мой мир.

Зверь внутри меня расправил крылья и зарычал. Рык этот был полон не страха, а яростного вызова.

«Пусть приходят, — подумал я, вытирая кровь с губы. — Я сожгу их. Я заморожу их. Я порву их на куски. Но никто не переступит порог моего дома».

Я вложил меч в ножны и побежал к дому.

Нужно будить гарнизон. Нужно поднимать «Железную Вишню». Нужно готовить Алису.

Медовый месяц закончился, не успев начаться. Пришло время платить по счетам.

Глава 16

Дом не просто вздрогнул. Он подпрыгнул, словно живое существо, которое пнули под ребра тяжелым сапогом.

Я проснулась за секунду до того, как оконные стекла в спальне жалобно звякнули, отозвавшись на далекий, но мощный удар. Меня подбросило на матрасе. Серебряная вязь на запястье — метка, оставленная Рэйвеном — полыхнула таким холодом, что я вскрикнула, прижимая руку к груди. Это была не физическая боль ожога, а сигнал тревоги, переданный напрямую в нервную систему.

— Рэйвен! — выдохнула я в пустоту.

Постель рядом со мной была пуста и уже остыла. Простыни хранили лишь слабый, едва уловимый запах его кожи и озона, но самого тепла уже не было.

Я скатилась с высокой кровати, путаясь в одеяле. Пол обжег босые ступни, но я не обратила на это внимания. Инстинкты, отточенные годами борьбы за урожай в зонах рискованного земледелия (а теперь и борьбы за жизнь в другом мире), вопили: «Беги! Действуй!».

Где-то внизу, в недрах дома, что-то с грохотом упало. Послышался звон разбитой посуды и испуганный визг Казимира.

Я не стала тратить время на поиски красивого халата. Схватила с кресла первые попавшиеся брюки — узкие, шерстяные, которые я перешила из старых рейтуз для работы в саду, — и натянула их. Сверху — простую льняную рубашку и вязаный жилет. Сапоги.

Руки все еще ныли под бинтами, напоминая о вчерашнем безумии, но боль казалась далекой, приглушенной адреналином.

Я выбежала в коридор.

Здесь пахло пылью, которая вылетела из всех щелей от ударной волны, и чем-то еще... кислым. Электрическим. Так пахнет воздух после близкого удара молнии.

— Хозяйка! — Казимир выкатился мне навстречу на лестничной площадке. Его шерсть стояла дыбом, глаза были размером с блюдца. — Небо упало! Я говорил! Марисса, ведьма проклятая, она взорвала мир!

— Где Рэйвен? — спросила я, перепрыгивая через ступеньки.

— Внизу! Вернулся! Страшный, как сама Смерть, но целый!

Я влетела в холл первого этажа и едва не врезалась в мужа.

Рэйвен стоял посреди зала, стряхивая с плеч деревянную щепу и снежную крошку. Его плащ был порван, на щеке краснела свежая царапина, а в волосах запуталась серая пыль. Но он стоял твердо, широко расставив ноги, и его меч был обнажен. Клинок светился тусклым голубым светом, оставляя морозный след в воздухе.

Увидев меня, он не улыбнулся. Его лицо было застывшей маской из мрамора.

— Алиса, — его голос звучал как лязг затвора. — Ты цела?

— Я проснулась от взрыва, — я подошла к нему, ощупывая его плечи, грудь, проверяя, нет ли ран. Мои пальцы дрожали. — Что случилось? Ты убил её?

Он перехватил мои руки, осторожно, чтобы не сжать обожженные ладони.

— Она сбежала, — выплюнул он. В его глазах полыхнула темная ярость. — Марисса использовала запрещенный артефакт. Брошь Хаоса. Она подорвала пространственный карман и ушла через Изнанку. Флигеля больше нет. Там теперь воронка до самого фундамента.

— Она жива? — холодея, спросила я.

— Боюсь, что да. Такие твари живучи, как тараканы. Но это полбеды.

Он посмотрел мне в глаза, и в его взгляде я увидела то, чего не видела даже когда он умирал от Жажды. Тревогу. Глубокую, стратегическую тревогу генерала, который понимает, что фронт рухнул.

— Уходя, она сорвала печати, — произнес он тихо. — Марисса разрушила не только свой дом. Она была одним из Хранителей ключей от Барьера на Границе. И она повернула этот ключ.

Я не сразу поняла смысл его слов. Мозг, привыкший к мирным категориям, отказывался воспринимать масштаб катастрофы.

— Что это значит, Рэйвен?

— Это значит, что шлюзы открыты, Алиса. Защитный купол, который сдерживал Пустошь сотни лет, пал. Орда идет сюда. И они не остановятся, пока не сожрут все живое до самого Южного моря.

Земля под ногами снова дрогнула. На этот раз это был не взрыв. Это была вибрация. Низкий, ритмичный гул, идущий из глубины планеты.

Ту-дум. Ту-дум. Ту-дум.

Словно гигантское сердце, полное гноя и злобы, начало биться прямо под фундаментом «Черного Утеса».

— В подвал, — скомандовал Рэйвен, разворачивая меня к двери, ведущей в хозяйственные помещения. — В старую сокровищницу. Там стены три метра толщиной, зачарованный камень. Запрись и не выходи, пока я не приду за тобой.

— Что? — я уперлась ногами в пол. — Нет!

— Алиса, это не обсуждение меню ужина! — рявкнул он. — Это война! Сюда идут тысячи тварей! Мертвецы, химеры, теневые псы. Они чувствуют магию. Они чувствуют жизнь. Ты для них — самый