Свет в твоей душе - Дана Мюллер-Браун

– Ты можешь это сделать? – уточняю я, размышляя, скучаю ли я по своему прошлому. Разве я уже давно не забыла о своей лилии?

– Конечно, – говорит он, снова становясь похожим на того властного человека, которого я встретила в Джараскае.

Я вспоминаю момент, когда ради Авиелл вырезала лилию с лица. И почти сержусь на себя, что вспоминаю о прошлых горестях, но потом принимаю решение:

– Да. Я хочу, чтобы ты сделал клеймо светом у меня на коже.

Я киваю, чтобы подтвердить свою уверенность. Это моя лилия. Она всегда принадлежала только мне. Она олицетворяет меня.

Марви улыбается. Затем поднимает руку. И то ли его пальцы, то ли свет из них ласково касаются моего шрама.

– Но шрам пусть останется.

– Ничего другого я и не ожидал, – мягко замечает он.

В следующий момент я чувствую жжение на коже, которое сразу же смягчается магией света.

– Иди полюбуйся, – говорит он, указывая на несколько киосков с одеждой. У одного из них стоит большое старинное зеркало.

Я спешу туда, протискиваясь сквозь толпу людей, и смотрю на свое отражение. Прикасаюсь к черной лилии и чувствую, что мне это нравится. И Марви тоже. Улыбнувшись, я возвращаюсь и хватаю несколько сладко-пряных цветков, прежде чем он успевает их все съесть.

На сцену выходит человек с гитарой и начинает играть нежную, почти грустную мелодию. Он поет, ему подпевает женщина, и на сердце у меня становится одновременно тяжело и легко.

Кожу начинает покалывать. Я закрываю глаза и начинаю слегка покачиваться. И не стесняюсь этого. Ни одной крошечной секунды я не чувствую себя неловко и не думаю о том, что на меня могут все смотреть.

После песни опять начинает играть оркестр, и люди бросаются танцевать. Серра хватает Аро, которого это явно не приводит в восторг, и тащит его на танцпол. Она двигает руками, словно дирижер, и при этом не стесняясь хохочет.

– Ты когда-нибудь видела корабль? – спрашивает Марви, с удовольствием наблюдая, как красавицей Серрой восхищаются все мужчины, кроме Аро.

– Нет, – отвечаю я, переводя взор на гавань.

– А хочешь увидеть? Рассмотреть как следует?

– Очень. – Я едва узнаю собственный голос. Как будто из него внезапно исчезла вся твердость. – В детстве я иногда представляла, что получаю задание и должна отправиться в море. Воображала, как сижу на корабле, волны ревут и качают меня, а я пишу стихи.

Марви поднимает брови, словно не ожидал такой истории. И да, думаю, никто из нас ее не ожидал. Я никогда и никому об этом не рассказывала.

Он улыбается, протягивает мне руку и ведет через причал к огромному деревянному кораблю. Подойдя, он ловко запрыгивает на палубу и хочет помочь мне подняться. Я отмахиваюсь и легко забираюсь на корабль сама. И сразу ощущаю, что твердой почвы под ногами больше нет. Пол под ногами едва заметно двигается. Мягко покачивается на волнах.

Вьюнок издает странные звуки, будто ее тошнит, и ноет, что она не любит море. Но она опять звучит так тихо, что я ее едва замечаю. Иногда она почему-то слабеет.

– Там наверху есть штурвал, – объясняет Марви, как будто кто-то мог этого не заметить.

Я весело качаю головой и направляюсь к двери, ведущей в каюту.

В каюте нет ничего, кроме нескольких спальных ниш и стоящего у окна столика.

– Почти как наши каморки героев во дворце, – говорю я, поморщившись.

– Чуть позже надо будет проверить, – поддразнивает Марви.

Я оборачиваюсь и вопросительно смотрю на него.

– Что это ты собираешься проверять чуть позже?

– Я думаю совершить с тобой небольшое путешествие в княжество Истины.

– Зачем?

Я не уверена, что хочу туда возвращаться.

– Потому что это твоя родина, Навиен. Ты должна увидеть, что с ней стало. И нам нужно посоветоваться, что мы будем со всем этим делать.

Я слегка гримасничаю, но ничего не говорю.

– Хоть здесь все очень по-спартански, кое-какие удовольствия все же есть.

Марви скользит в каюту, легонько задевая меня, и от этого мягкого прикосновения я вздрагиваю всем телом.

Он тянется к дверце шкафа над столом, открывает ее и вытаскивает старинную бутылку.

– У них всегда есть ром.

– Ты пьешь алкоголь в деловых поездках?

– А я думал, к тебе вернулись все воспоминания, малышка, – поддразнивает он.

Я задумываюсь и вспоминаю, что незадолго до того безумного ритуала, который он предотвратил, мы немного выпивали вместе у костра.

– Ну так что? – спрашивает он, подмигивая.

Я киваю, и он с негромким хлопком открывает бутылку, достает два хрустальных бокала и ставит их на стол. Я сажусь, жду, пока он наполнит мой стакан, а затем одним глотком его опустошаю. И почти жалею об этом, потому что от этой штуки меня чуть не вырвало. Тем не менее, когда он снова вопросительно подносит бутылку к моему бокалу, киваю, хоть и слегка сморщившись.

Марви усаживается рядом, и некоторое время мы молчим. Однако затем он смотрит на меня этим своим настойчивым открытым взглядом.

– Я обещал тебе быть честным. Ты для меня загадка. Серра уговорила меня включить тебя в боевые учения, но не думаю, что кто-то из нас действительно знает, на что ты способна и насколько ты сильна. Я признаю, что мне бы очень хотелось быть тем, кто расскажет тебе, кто ты есть, на что способна и как это использовать. Но, к сожалению, я не могу этого сделать, Навиен.

Я некоторое время наблюдаю, как он делает глоток рома, затем прикрываю глаза. Я не являюсь кем-то особенным. Просто герой. Демон. Что именно он хочет узнать?

– Я хотел бы обучить тебя. Дать тебе возможность лучше использовать свои способности. Нет, не просто лучше, а идеально. Чтобы их можно было использовать на войне.

– Кто-то когда-то уже хотел меня обучать. – Я сглатываю комок в горле. – Я этого не хочу.

– Вот как?

– Да. Конечно, я хочу иметь возможность управлять этими силами. Уметь сражаться. Но я хочу делать это по-своему.

Я не решаюсь сказать ему, что эти силы, тени и свет, все еще мне неподвластны.

– Я умею сражаться. Я обучена. Мне не нужна магия.

– Тебе она не нужна или ты не хочешь ее использовать?

Это очень точный вопрос. Я решаю ответить ему честно:

– Не хочу.

– Хорошо. Это нормально. Тем не менее я хотел бы знать почему. Или нет. Я хочу, чтобы ты сама это поняла.

– Нет никаких особых причин, – говорю я, но это ложь. И я не знаю, почему я