Леди, охранник и кусочек ткани - Екатерина Началова

— Ай! Что ты де... — с ужасом начала Ровена.

— Оно тебе уже не нужно, не беспокойся, — «утешил» Арс, стоя сзади.

Словами Ровена совершенно не утешилась.

Что он там видит — абсолютно не понятно. Плохо, что смотрит. Плохо, что не смотрит. И непонятно, что хуже!

Горячую кожу обожгли холодные сквозняки, просачивающиеся из окна и под дверью.

— Дальше справишься? Или тебя помыть? — невозмутимо спросил Арс, снова отворачиваясь. Он бросил на пол растерзанное платье.

— Я сама! — негодующе сообщила Ровена, поспешно присаживаясь к ведру.

Эротических игр текущие условия не предусматривали. Съежившись у ведра, баронесса стыдливо и быстро помылась, выжимая в ведро тряпку. Оказывается, она могла быстро мыться. Это просто, когда ты не в комфортной роскошной ванной; когда с минуты на минуту пора бежать, а еще, когда за спиной мужчина, который впервые может на тебя взглянуть. Взглянет и запомнит не соблазнительной баронессой в неглиже, а съежившейся у ведра испуганной беглянкой на грязном полу.

Невозмутимость Арса была напускной. Он с усилием отвернулся, чувствуя недалеким похотливым животным уже себя. Честно не подглядывал специально, но невольно опустил глаза и увидел тонкую талию, соблазнительно переходящую в бедра, заметил ниже пару сочных выпуклостей, женские кружавчики эти, которые хочется то ли сорвать, то ли восхищенно трогать... Глаза больше не желали закрываться, а шея — отворачиваться. У него уже было похожее состояние, когда сам поцеловал Ровену. Арс даже не знал, что на него нашло, когда подтянул ее тогда на дерево. Она такой испуганной выглядела, губы были близко и объяснять ничего не хотелось... Поцеловал — и все.

Да и в первый раз почему-то застыл, а потом с крыши шлепнулся... Помутнение какое-то.

«Не время! Не место! Не трогать! Успокойся, тупое животное! За кого она тебя примет?!» — он попытался заставить себя не думать об аппетитных булочках Фифы. Кровь неумолимо отливала от мозгов. Тело наотрез отказывалось успокаиваться и продолжать побег, активно готовя наступление.

— По-хорошему мы должны намазаться маслом, чтобы скрыть запах... — заговорил Арс после паузы. Он шуршал одеждой. Голос звучал предательски хрипло. — Оба. Полностью. И даже волосы... А уже после надеть одежду с чужим запахом. Это поможет скорее запутать ловчих... Важны еще воздушные потоки, поэтому... Ты закончила? Это сойдет тебе вместо простыни.

Совсем не поспевая за бывшим охранником, Ровена разжала превратившийся в тряпку собственный чулок и неловко обернулась, машинально прикрывая грудь. Чулок тяжело плюхнулся в ведро, быстро пропитываясь водой, беспомощно пошел ко дну. Уже одетый Арсиний стоял перед Ровеной, высоко подняв перед собой серую ткань. Она закрывала его лицо.

«Не смотрит», — то ли огорчилась, то ли обрадовалась Ровена, удивляясь еще и невиданной заботе. Она поднялась. И тут же поняла, что видит через неплотную дешевую ткань очертания мужского лица. Это значило, что и он...

В следующую секунду Арс опустил ткань, так крепко зажимая ее у Ровены за спиной, что ткань затрещала, крепко обхватывая руки и грудь.

Осознавая, что нарушает все правила приличия, Арс скользнул взглядом ниже ключиц. Все мужское в нем требовало немедленно оставить замашки лорда и вести себя как полагается низкородному охраннику.

...пока еще можно.

Ровена видела, как лихорадочно блестят его глаза в полумраке. Увидела, как мужчина облизнул губы. Голова закружилась и Ровена совсем ненамеренно пошатнулась.

— Спртс-с... — неразборчиво сквозь зубы процедил Арс, свободной рукой удерживая девушку. — О чем я говорил?

— О масле... — едва вспомнив, пискнула Ровена, неустойчиво переступая на носочках. Зафиксированные руки поднять она не могла.

— Да... Я представляю тебя в масле... Много масла. Это очень... красиво.

Арсиний завороженно дотронулся до длинных волос, вьющихся от влаги; потянул несколько пряжей, прилипших к мокрым плечам. Обычных для рода выдвинутых когтей не было ни у него, ни у нее — ошейник все блокировал, вынуждая их ощущать себя друг перед другом обнаженными вдвойне.

— Волосы... Очень пахнут тобой, их надо нама... То есть, прикрыть.

— Кэйлус... Так что ты хотел сказать? — Ровена тоже перешла на шепот.

— Что хотел... ? — рассеянно спросил он. Мужские пальцы мягко скользнули по щеке на затылок, Арсиний понизил голос до шепота. — Много чего. Ровена... Вена. Веночка. Слушай, я... Я не... Меня зовут не Кэйлус.

Он смотрел девушку то в глаза, то переходя на губы, большой палец ласково поглаживал щеку. Его собственная щека все еще была багрово-синяя от свежей утренней гематомы.

— А как? — едва спросила Ровена, во все глаза глядя на него. Смысл слов сейчас она осознавала не особо.

Их прервал тихий стук в комнату.

— Асщ... В бездну! — прорычал двери Арс, не отпуская Ровену. Он еще сильнее зажал ее, плотно прижимая к себе. Ткань снова треснула, впиваясь в кожу. Ровена не замечала. Как загипнотизированная она смотрела как пульсируют расширенные зрачки голубых глаз. Острые вершины губ мужчины стали еще острее.

— То-то-торопитесь, — раздалось из-за двери.

— Леди одевается, — хрипло сообщил Арс, не убавляя хватки. Он задействовал всю имеющуюся силу воли, чтобы не смотреть на бугорки, выпирающие на груди под тонкой тканью.

— Я одеваюсь, — завороженно подтвердила Ровена, забыв, что надо говорить хотя бы на общем языке.

— Арсиний. Арс. Меня зовут Арс.

— Как? Арс? — не соображая от его близости, слабо спросила Ровена. Она совсем запуталась.

— Да.

Несколько мгновений они стояли и смотрели друг на друга. Перестала существовать Фадия, под ногами исчез и перестал ощущаться намокшая ткань, испарился низкий потолок, страх, и в прах рассыпались непреложные правила.

Давление ткани ослабло — Арсиний заставил себя разжать пальцы, удерживающие материю.

— Одевайся... — отворачиваясь, выдохнул он, выпуская воздух сквозь сжатые зубы. — Скорее.

Глава 27. О том, что честный диалог - это путь к взаимопониманию

Глава 27. О том, что честный диалог - это путь к взаимопониманию

— ...что он сделал?! — возопил Хог Дарий, который вернулся домой к вечеру и обнаружил пропажу. В это же время по фадийским улочкам неспешно петляла дряхлая телега старьевщика, нагруженная тряпьем. Повозка выписывала по городу огромную восьмерку. Среди тряпок лежало богатое женское платье из симеолы и порванная белая рубаха. Привязанные у колес два деревянных ведра протекали, роняя на тающий снег капли воды. Западный ветер принес в город тепло.

Другая, уже крытая кибитка с неприметным