Рыжая на его голову - Лилия Сурина

с ребятами, мы едем вызволять Лизу из участка. Меня гнетет вся эта ситуация, наказали и хватит. Ее еще педсовет ждет. И как оказалось, что будет еще административное взыскание по заявлениям моего отца и директора школы.

— И что ее ждет, — спрашиваю у следователя, который участвовал в «спектакле».

Только вот все по-настоящему получилось.

— Административный суд. Это не так страшно, как звучит, просто судья лекцию прочитает девушке, при родителях и тех, кто подал заявление, решат на какую сумму она нарушила закон, наложат несколько штрафов. Ну, может еще территорию школы подметать будет, пару месяцев.

— Ужас-с-с… — закрываю лицо руками, но на мои плечи ложатся ладони Глеба. Он стоит за спинкой стула, а наш друг сидит на диване. — Это я виновата… думала, что все просто… а это унижение для Лизы.

— Нет, не надо так расстраиваться, — строго говорит мужчина. — Вы все правильно сделали. Если ее не остановить, то лет через пять она по-настоящему нанесет вред и сядет в тюрьму, а кто-нибудь может погибнуть. Были инциденты и раньше, судя по показаниям коллектива школы. Буллинг в школе должен быть пресечен и виновные наказаны. Есть реальная статья за это, так что, вы с ребятами сделали доброе дело — спасли чьи-то судьбы, в будущем.

— Да, Даня не первая, на кого Егорова травлю устроила. Она бы не остановилась так просто. Да и все равно не верю, что успокоилась, — говорит Глеб, ему лучше знать, он с ней с первого класса учится.

Я хотела пойти к ней, поговорить и забрать из этого неприятного места, но парни были против, утащили меня прочь.

— Не надо показывать свою жалость, пусть прочувствует немного, что натворила, — ворчит на меня Олег, и Глеб поддакивает. — Егорова должна ответить за свои поступки.

На другой день состоялся педсовет, а потом общешкольная линейка. Лизу публично исключили из школы, она стояла поникшая, ни на кого не смотрела. Мне ее было жаль до слез. Все равно это все слишком. Я порывалась заступиться за нее, как ни странно, ни обиды, ни злости не чувствовала.

После линейки ее повели к директору и я побежала туда же. Глеб даже не мог меня удержать и догнать. Ворвалась в кабинет, когда шел разговор о переводе ее в другую школу. Лиза сидела на стуле у стены и смотрела в окно, ей было уже все равно, что решат и сделают.

— Так нельзя! — кричу, и она удивленно смотрит на меня. — Вы не понимаете, что ломаете Лизе жизнь? Это выпускной класс, и надо готовиться к экзаменам… а там… там все чужие будут, и это страшно… поверьте, я знаю, что говорю. Сама приехала из школы, где все были как родные… а здесь чужие все были…

— Дроздова, ты радоваться должна, что Егорова тебя больше не тронет, — встает с места Маргарита Сергеевна, она как классный руководитель тоже присутствует при экзекуции.

— Да чему радоваться? — шепчу почти, силы кончились и слезы пришли не вовремя, опускаюсь на стул. Все смотрят на меня. — Вы не понимаете, что ли? Ведь сейчас вы ей приговор выносите, куда Лизе идти потом с пометкой в личном деле? Ее жизнь только начинается… Не исключайте ее, пожалуйста!

Глеб стоит у двери и смотрит укоризненно, а у меня так противно на душе, хочется забиться в угол и рыдать безудержно. Вскакиваю со стула и бегу на выход, потом на второй этаж, в ту самую уборную, где Лиза меня поливала монтажной пеной. Не хочу, чтобы директор и учителя видели меня в таком состоянии, со слезами. Глеб снова бежит за мной, кричит что-то, но я быстрее. Успеваю закрыть дверь на щеколду.

Чувствую себя преступницей. Это все ужасно.

— Дань… ну открой дверь, родная… — скребется Глеб, а я не хочу, чтобы он видел меня зареванной.

— Иди на урок.

— Не пойду, без тебя не пойду. Давай умывайся и вместе пойдем.

— Я потом… на следующий урок приду, — говорю через дверь, представляя, как любимый стоит, оперевшись на косяк и лицо грустное, брови сдвинуты.

— Я не уйду, даже не мечтай. Открой.

Двигаю щеколду, впуская Страйкера. Он оглядывает помещение, находит камеру под потолком. Прижимает меня к стене, не давая пройти к окну.

— Птах, успокойся, Егорова не пропадет, поверь, — говорит ласково, склоняясь к моему лицу, целует мокрые щеки. — Ну, родная… ты ее плохо знаешь. И вообще, пошли отсюда, а? Давай сбежим с уроков, в киношку сходим?

— Мы и так много пропускаем, — вцепляюсь в его школьный пиджак, притягивая к себе еще ближе. — А вообще, давай сбежим. Ты плохо на меня влияешь, Шмелев…

Целую соблазнительные губы парня, задыхаясь от восторга. Он есть у меня, и это невыносимо чудесно. Даже плакать расхотелось.

— Пойдем, я знаю другую дверь, через которую уйдем незаметно.

— А наши вещи?

— Рите напиши, пусть заберет, Олег привезет их ко мне домой. Или вместе привезут, — лукаво улыбается, сверкая голубизной глаз.

Мы крадемся к черному входу, Глеб открывает тяжелую железную дверь, и мы бежим на парковку, к его мотоциклу. Прохладно, парень снимает свой пиджак и кутает меня в него, ведь наши ветровки остались в раздевалке. Чувствую себя авантюристкой, никогда не сбегала с уроков. А это так здорово!

Доезжаем до моего дома, я переодеваюсь, привожу себя в порядок, припудривая красный нос. Прическа еще держится, меня предупредили, что три — четыре раза приму душ и кудряшки снова начнут завоевывать территорию. Но Глеб их любит.

— Ну ты скоро? — заглядывает ко мне в ванную. — Я билеты заказал на полдень, на аниме, которое ты хотела посмотреть, помнишь?

Он будто торопится уйти из моего пустого дома, боится оставаться со мной наедине. Понимаю его, чем дольше мы встречаемся, чем больше проводим времени друг с другом, тем тяжелее сдерживаться. Когда-нибудь у нас сорвет крышу, мы на грани. И остановиться будет очень сложно.

— Почему аниме? Ты же их не любишь, — смеясь, подхожу к Глебу, но он делает шаг назад, качая головой. Губы сжаты, будто дыхание задержал. — Пойдем на боевик лучше?

— Ну нет, я уже настроился, сядем во втором ряду, будем угорать и кидаться попкорном.

— А может на последнем ряду устроимся и будем целоваться под звуки выстрелов и взрывы? — делаю шаг к нему. — Или вообще дома останемся?

— Так, нет, — Страйкер поднимает руки вверх, он обезоружен и мне смешно наблюдать за его растерянным лицом. — Или в кино, или я домой пойду. Ты меня провоцируешь, негодница? Дождешься ведь.

Ох, жду не дождусь…

Глава 39

Два месяца спустя