Рыжая на его голову - Лилия Сурина

Она убегает как замедленной съемке, а на пороге стоит Олег и ошарашенно смотрит на меня. Девочки застыли в недоумении, не зная, чем помочь. Из-за плеча Корецкого выглядывает Рита, потом отталкивает его и подскакивает ко мне. Рядом уже и друг, оглядывает масштаб действия, говорит что-то, меня хватают за руки, но я резко встаю.

— Не трогайте меня! — кричу, расталкивая собравшихся.

Я бегу прочь, даже не соображая куда, на глаза попадается кабинет технологии, дверь не заперта. На столе стоит ваза с карандашами и ножницами, хватаю одни и отрезаю кудрявую прядь рыжих волос, заливаясь слезами.

Сколько мне еще терпеть ее выходки?

Глава 35

Глеб

— И вот, что нам с ним делать? — верещит Марго, притащила меня к директору, нажаловалась, пытаясь выжить из школы. — На уроках не работает, все учителя жалуются, на мои занятия вообще не ходит уже две недели. Примите меры! Он позорит честь нашей школы.

Отец укоризненно смотрит, но все правильно. Пока был в раздрае с птахой, я и правда приходил на уроки, но не слышал, о чем говорят учителя, а химичку не мог и на дух переносить. Но мне на все пофиг, одна мысль бьется в мозгу — Данька там одна сейчас. Тревожно как-то на душе, а меня уже десять минут распекают и читают нравоучения.

— Что скажешь в свое оправдание, Шмелев? — спрашивает директор, крутя в толстых пальцах карандаш.

— Вот как эта девочка появилась, новенькая, Даниэла Дроздова, так Глеб стал другим, дерзит и не делает домашние задания, занятия пропускает, — снова напоминает эта выскочка, раздражая меня. — А у нас выпускные экзамены, вся ответственность на мне.

Ну да, у нас экзамены. В каждой бочке затычка.

— Ничего не скажу в свое оправдание, — встаю со стула и смотрю на отца, — сделай, что нужно, чтобы уйти из этого элитного заведения. Заявление там, напиши, или еще что нужно, а потом найдем школу. Найду, где приютят бомбардира, ненужного в этом уважаемом заведении.

Усмехаюсь, обводя взглядом евроремонт, в который и мои родители вкладывались десять лет. Да пошло оно все… надо Даньку уговорить перейти в другую школу. Мне скоро восемнадцать, байк продам, получу права и куплю тачку, будем вместе ездить на уроки. Не пропадем.

— Удачи, — кидаю напоследок и толкаю дверь.

Не успеваю сделать пару шагов, как меня чуть Корецкий не сбивает. Взъерошенный, бормочет что-то, у меня аж дыхание спирает, когда слышу два имени, совершенно не совместимых друг с другом — Данька и Егорова.

— Что эта тварь сделала? — переспрашиваю, сжимая кулаки.

— Монтажной пеной… это… кароч, прям всю Данькину шевелюру, — подпрыгивает Олег, — я это, не успел немного, они в уборной заперлись на втором этаже… а потом…

Тут же рванул к лестнице, но Олег останавливает, тащит за собой, совершенно в другую сторону.

— Нет там Даньки, она в технологии закрылась, плачет.

Душа переворачивается, когда представляю состояние птахи. Нет. Валить надо из этого гадюшника, что ни день, то новая подстава.

— Дань, открой, — тарабаню кулаком в закрытую дверь, слыша в ответ «уходи!». — Открой, сказал, иначе дверь вышибу!

Делаю пару шагов назад и с силой прикладываюсь плечом к дверной панели. Но она стоит крепко, разбег надо взять побольше.

— Да погоди ты ломать добро, — отстраняет меня отец, и пропускает вперед завхоза с ключами.

Сзади топчется его мегера с дутыми губами, ей прямо интересно, что приключилось. Дверь открыта, и я врываюсь в кабинет, оторопев на секунду. На голове моей птахи белая клочкастая шапка, а на полу уже валяется несколько рыжих прядей.

— Сдурела?! — отбираю ножницы и хватаю ее леденющие пальцы, прячу в своих горячих ладонях.

Мелкую трясет. Слезы ручьями катятся по щекам и падают на пол. Прижимаю ее к себе, соображая, что делать дальше. К матери надо, она придумает, как спасти ситуацию и волосы.

— Вот что у тебя творится. За этим следить надо, а ты к моему сыну прицепилась, — слышу, как выговаривает за моей спиной отец. — Или ты разруливаешь это все и не цепляешь больше Глеба, или будешь дома сидеть.

— Ну что ты… — начинает скулить Марго, но отец рыкает на нее — дома поговорим.

— Сын, давай девочку в машину, отвезем ее в салон к твоей матери, она придумает что-нибудь.

Батя мысли мои читает, обнимаю Даньку и почти бегом устремляемся на выход. Пока пена совсем не схватилась, можно еще спасти мои любимые огненные кудряшки. В тачку влезли и Олег с Ритой, переживают, а подруга еще чувствует себя виноватой, что ее подловили и заставили вызвать Даньку. Они с Олегом рассказывают наперебой, как все произошло.

— Это не должно остаться безнаказанным, — говорит отец, выруливая на проспект, пара минут и мы на месте.

Данька жмется ко мне, всхлипывая, я еще крепче сжимаю объятия, чтобы чувствовала, как дорога мне, что под защитой. Если бы Марго не вызвала отца и не потащила меня к директору, этого бы не случилось.

— Вот сейчас спасем шевелюру, и в полицию, заяву катать, — соглашаюсь с отцом, но птаха против, встрепенулась.

— Нет. Я не хочу ей жизнь портить!

— Егорова же тебе портит, почему бы не восстановить справедливость? — спрашивает Олег, но Данька только головой качает. — Ладно, можно и без полиции. Я придумал кое-что, мы ее напугаем так, что она забудет, как пакостить.

— А я заставлю на педсовет вынести этот случай. Такой девице, как Егорова, не место в школе. Она опасна для окружающих, — припечатал отец, и я полностью с ним согласен.

Лично поведу Даньку разбираться к директору, свидетелей полно. И даже слушать птаху не буду. Злобная дура, эта Егорова, не знаешь, чего ждать от нее в следующий раз.

Всей толпой вваливаемся в маленьких салон матери, объясняем, что произошло, и я прошу помочь. Она быстро реагирует, берет Даньку за руку, усаживая в кресло. Осматривает ее и командует.

— Глеб, беги в хозмаг, тут рядом, купи растворитель этой марки, — пишет название на бумажке, потом смотрит на Олега, — ты беги в продуктовый, напротив, купи масло подсолнечное… или лучше оливковое. А ты, девочка в аптеку, нужно средство от аллергии и легкое успокоительное. Деньги у всех есть?

— У меня нет… — мнется Рита, — в сумке остались, в школе.

— Я дам, — достаю наличку из кармана, должно хватить.

— Хорошо, что не стали пену снимать, на волосах она должна быть еще сырой, — говорит мама, шаря в ящике с инструментами. — Бегом давайте.

Через десять минут все принесли, что нужно. Мы хотели и дальше помогать, но в салон