Рыжая на его голову - Лилия Сурина

— Дань, он дело говорит, — обнимает меня Страйкер, закусываю губу, и он усмехается. — Ну понятно, что ты против таких методов, но нам в этом городе жить еще восемь месяцев, не хочу, чтобы с тобой случилось что-то, и не допущу. Так что, Олег, на завтра готовь спектакль. И я приготовлюсь. Скажу, что у Даньки аллергия на монтажную пену и ее едва успели спасти, что она в тяжелом состоянии в больнице. Думаю, что Егорова наделает в штаны от страха. Одно дело поиздеваться над одноклассницей, другое дело осознать, что чуть не убила человека.

— А если и это не поможет? — не выдерживает Ритка, протягивая мне стакан с соком.

— Тогда я вижу только один выход, — заявляет Глеб таким серьезным голосом, что мы все поворачиваемся к нему. — Я увезу Даньку в столицу. И это не обсуждается.

— Глеб… — удивленно смотрю на парня, надеясь, что он не шутит. — Зачем тебе это?

— Ну, мы все равно уедем туда после выпускного, подумаешь, сделаем это раньше. Учиться можно везде, Дань. Если не хочешь ехать со мной, тогда я поеду с тобой, в твою Италию. Я не отпущу тебя, можем даже пожениться сразу после выпускного. Тебе решать, я для себя все решил.

— У-у-у-у, как все запущено, — смеется друг, а я поверить не могу своим ушам. — Надеюсь, меня свидетелем на свадьбу возьмете?

— А меня свидетельницей! — вторит ему Рита, протягивая пятерню для хлопка.

— Ну, чего молчишь, скажи что-нибудь.

— Что сказать… в столицу, с тобой. В Вероне тебе нечего делать, — голос дрожит, я осознаю, что в эту самую минуту меняется моя жизнь, что начинается будущее, неожиданное и пугающее. Но с любимым мне ничего не страшно. — Если через месяц-два не надоем тебе, конечно…

— Прикалываешься? Я только когда тебя встретил, понял, что в жизни не только хоккей есть. Что ты гораздо важнее…

— Ой, ну все, — смеется Олег, придвигаясь к Рите, — давай тоже замутим, чтоль? А то прям завидую на всю эту ваниль с шоколадкой.

— Да я бы с радостью, но… — мнется подруга, но мне понятно, что Корецкий ей нравится. Только парень есть, правда я особой любви между ними не заметила, он груб с ней, рычит постоянно. Олег намного лучше, веселее и добрее. — Посмотрим, а то выйдем из кафе, а ты и имя мое забудешь.

— Ага, забудешь тут, Рита — мое любимое имя, между прочим. И шоколадные глаза — мои любимые, и даже спортивная фигура нравится, только с такими и встречаюсь. А если ты еще и в душе поешь, то вообще мой идеал!

— Где у меня фигура спортивная?! Нормальная у меня фигура. Ты себя видел? — в шутку возмущается подруга. — И откуда узнал, что люблю в душе петь…

Мы смеемся, слушая их перепалку, лакомясь молочным коктейлем и кормим картофельной соломкой друг друга, пробуя разные соусы. Потом принесли еще пиццу, но я уже не могла проглотить ни кусочка.

День сегодня выдался волнительный, я попала в передрягу, но мама Глеба с легкостью решила проблему, да еще сделала из меня красотку. Когда увидела себя в зеркало, то глазам не поверила.

И я обещала прийти на чай в выходные. Кажется, я понравилась маме Глеба.

Глава 37

Глеб

Мне «сценарий» спектакля понравился. Кажется, будет доходчиво, и раз и навсегда отобьет желание у Егоровой пакостить. Перед тем, как разойтись, еще раз обговорили детали. Решили снимать «арест» на камеру, и если уж так не дойдет, то покажем этой дуре видос и скажем, что запустим его в инет. Иногда опозориться в инете самое страшное для человека.

— Ну че, я погнал до дядьки, потом с ним к его другу, — потягивается Корецкий, а я замечаю жадный взгляд Риты, будто облизывает парня. Усмехаюсь и мы переглядываемся с птахой, ей тоже все понятно. — Так, Даня завтра в школу не идешь, сорвешь нам всю постановку. Потом видюху посмотришь. Справку сделаем.

— Да, я могу, у нас соседка врачом работает, я иногда к ней обращаюсь, — предлагает Рита, довольная, что хоть чем-то может помочь.

— Ну супер, значит с тебя справка, пусть напишут про аллергию там, если что, то мы не будем голословны, — подмигивает девушке Олег и встает из-за стола.

Девчонки просят нас подождать и скрываются в направлении клозета, а мы с другом выходим на улицу. Мне интересно, что думает Олег про Риту, и спрашиваю его, пока он разглядывает мой мотоцикл.

— Крутой! Тоже такой хочу, уже накопил почти, на простецкий, но такой как твой стоит дороже намного, — восхищенно крутит ручку газа, потом спрашивает, можно ли сесть в седло, киваю.

— А я тачку хочу, надоело на байке гонять, комфорта минимум, да и холодно, за Даньку переживаю. Простудится ведь. Через пару месяцев смогу на права уже сдавать, и сразу куплю, хоть дешевую, быушную.

— А моцик продавать будешь? Если че, я куплю, у дядьки подзайму еще бабла.

— Сговоримся, — уверяю парня, а потом оглядываюсь на дверь кафе, девчонок еще не видать, спрашиваю: — видал, Рита на тебя запала?

— Да. Она мне тоже нравится, вот думаю, отбить ее чтоль у Денисова, — усмехается по-особенному, что сразу понятно, Корецкий запал на девушку.

— То тебе моя Данька нравится, то Рита. Хоть определился бы.

— Не, Данька мне по-другому нравится, будто родная… ща…

Олег листает фотки в смартфоне и потом показывает мне женщину, рыжую и красивую, снимок сделан со старой фотографии, а не в реальности. И правда, будто похожи.

— Мама моя. Они так похожи, что у меня челюсть чуть на полу не оказалась, когда впервые ее увидел. Но, рыжие все похожи, хрупкие и белокожие, с веснушками.

— О, мальчики, что тут у вас интересного? — подскакивает к нам любопытная Рита и удивленно охает. — Ох, Данька, на тебя похожа, только взрослая.

— Конечно взрослая, это мама Олега, — поясняю, притягивая Даньку к себе и укрывая бортом куртки от ветра. Смеюсь. — Странно, что он не рыжий.

— А ничего странного, — серьезно говорит Даня, вздернув нос, — может, он в отца пошел. А потом вот как родится у него дочка с огненными волосами и конопушками на носике. Я вот тоже на родителей не похожа, я копия бабушки, она у меня ирландка.

— Ну посмотрим. Лет через пятнадцать, — смеется друг, со вздохом покидая седло моего мотоцикла.

— Почему через пятнадцать? Может быть раньше. Многие отцами уже в двадцать лет становятся.

Рита фыркает и отбирает у него свой рюкзак. Не понимаю, что ее задело в заявлении Олега.

— В двадцать только