Солнце, уснувшее в ладонях ведьмы - Елена Анатольевна Кондрацкая

Я снова принялась кусать губы, размышляя. Семья для меня всегда была на первом месте. Ковен, в котором я росла, мама и её младший брат Ричард, тётушки и дядюшки, братья и сёстры, их семьи. Мы готовы были жизнь друг за друга отдать. И в итоге отдали. Кай тоже дорожил семьёй. Пусть и осталось от неё всего ничего.

– Как её зовут? – спросила я, не глядя на Кая, и не удержалась от неуместного смешка. – Герда?

– Кто? Почему ты так решила?

Я фыркнула.

– Ладно, сериалы, но не говори, что ты Андерсена не читал.

По озадаченному выражению лица Кая стало понятно, что никакого Андерсена он не знает и узнавать, собственно, не собирается. Я вздохнула, смиряясь с его странностями. В конце концов, кто знает, какой бы странной стала я за годы работы на Надзор.

– Так как её зовут? Твою сестру, – спросила я терпеливо.

– Айлин. Её зовут Айлин.

Когда Кай это произнёс, его губ коснулась лёгкая улыбка, мимолётная, но такая нежная, что у меня защемило в груди. Хотелось бы, чтобы и у меня был рядом хоть кто-то, о ком я могла говорить с такой же улыбкой. Но никого не было, и мне оставалось только впитать в себя улыбку Кая и попытаться прикрыть ею сосущую пустоту в груди.

– Красивое имя, – тихо сказала я, и голос мой потонул в шуме волн, но Кай услышал.

– Означает «солнечная». Она правда всегда напоминала солнце. Напоминает. Всё ещё напоминает. Маленькое спящее солнце.

Кай смотрел вдаль, туда, где над морем, в свинце туч, высоко-высоко пряталось солнце. Я легонько коснулась мизинцем его тёплой ладони, совсем быстро, тут же отдёрнула руку и спрятала в карман, будто боялась, что кто-то увидит. Кай повернулся ко мне, и я неловко улыбнулась уголком губ. Выражение чувств всегда давалось мне с трудом.

– Спасибо, что поделился, – сказала я, и это было искренне.

Кай кивнул и снова отвернулся к морю.

– Ты первая, кому я рассказал.

Часть II

13

Дни сменялись неделями, туманы – дождями и снова – туманами. Жизнь в Стоункладе продолжалась, лекции, проходившие под размеренный шорох капель, вгоняли в дрёму, меня не беспокоили ни преследователи, ни призраки, и даже стало казаться, что всё вернулось на круги своя. Почти. Я всё ещё старалась не смотреть на пустующую кровать в комнате и периодически просыпалась от шорохов. Ах да, а ещё Эндрю Фостер. Он прочно вошёл в мою жизнь, точнее, в жизнь Мэй, которая везде таскалась с ним, будто с собачкой. А когда Эндрю не было рядом, Мэй только о нём и болтала. Через пару недель я знала об Эндрю Фостере всё и была уже готова на стенку лезть от любого упоминания о нём, но старалась не подавать виду. На первом курсе, по уши влюблённая в Генри, я досаждала Мэй не меньше. И если Джиа могла попросить меня заткнуться, то Мэй стойко терпела рассказы о том, какие красивые у Генри глаза и какие классные штуки он умеет вытворять языком.

Спасаясь от удушающей атмосферы влюблённости, прочно поселившейся в комнате, я завела привычку выбираться по вечерам на прогулки, которые уводили меня далеко, к утёсу. Я слушала, как шумит море, и иногда вместе со мной море слушал Кай. Мы могли сидеть так до глубокой ночи, есть «Сникерсы», которых у Кая, кажется, был бесконечный запас, и пить кофе из термоса. А потом Кай провожал меня до комнаты. Днём я его не видела, но ощущала незримое присутствие. Не знаю, что именно это было: наваждение или наша связь, которая продолжала крепнуть, наполняясь силой Потока. Мне казалось, что если закрыть глаза и прислушаться, то я без труда найду Кая в лабиринтах Стоунклада. Иногда я так и делала: когда грудь тянула тяжесть тревоги, я прикрывала глаза, ныряла в воды Потока и искала в них успокоения.

Я не заметила, как наступил декабрь, в коридорах запахло хвоей и омелой, а в гостиных поселились украшенные лентами ели. Солнце пряталось за горизонтом ещё до того, как закончится последняя лекция, а я намертво срослась с любимым синим свитером.

– В прошлом, чтобы сохранить секреты своего мастерства, ведьмы при описании ритуалов нередко прибегали к использованию метафор и различного рода иносказаний. – Мелодичный голос профессора Пирс, которая читала курс по прикладной литературе, убаюкивал, и я в попытке не растерять внимание, набрасывала в тетради её портрет. Профессор Пирс была невысокой, худощавой и очень красивой молодой женщиной с белым ёжиком волос. Она напоминала пикси, поэтому я пририсовала ей вытянутые крылышки, как у стрекозы. – При работе с историческими источниками мы должны быть предельно внимательными. Неправильное толкование записей может стоить вам не только зря потраченного времени, но в некоторых случаях даже жизни. Когда мы имеем дело с зашифрованными рецептами, особое значение приобретает символизм. Символ – ключ к разгадке. И для того, чтобы отыскать его значение, надо знать примерную – а лучше точную – дату записей. Некоторые общепринятые символы остаются неизменными, другие же могут менять своё значение со временем. Войны, революции, социальные изменения могут радикально менять значение символа. В разных культурах один и тот же символ может иметь совершенно разные значения. Вот почему так важно понимать эпоху и культурный контекст, в которых существовала ведьма. Например, дерево.

Профессор Пирс взмахнула рукой, и мелок подскочил со стола и быстро нарисовал на доске дуб с переплетёнными корнями и раскидистой кроной.

– Дерево – один из самых древних и универсальных символов, который встречается во всех культурах мира. Его значение глубоко укоренено в человеческом восприятии мира и природы. Дерево может символизировать прямую связь с природой. Это живой организм, который растёт и развивается на протяжении многих лет. Оно олицетворяет цикл жизни, смерти и возрождения.

– Существует и другое значение, – продолжала читать лекцию профессор. – Корни дерева глубоко уходят в землю, обеспечивая ему устойчивость. Это делает дерево символом прочности, надёжности и стабильности. А ещё дерево растёт вверх, стремясь к свету. Этот образ ассоциируется с ростом, развитием и стремлением к совершенству. Древние деревья, пережившие множество поколений, считаются хранителями знаний и мудрости. И, конечно, дерево часто используется как метафора родословной, где корни символизируют предков, а ветви – потомков. Имеет значение и то, какое именно дерево использовано в качестве символа.

Профессор указала на ветвь ели, которая стояла в хрустальной вазе на её столе.

– Мы с вами с таким нетерпением ждёт зимнего солнцестояния, праздника Модранихт, священного для каждой ведьмы. Кто-нибудь знает, почему для украшения и ритуалов в эту ночь используют именно ель?

Вверх взметнулась рука Мэй.

– Да, мисс Чанг?

– В Модранихт силы тьмы достигают своего пика, земля покрыта снегом, всё вокруг теряет цвет, а ель остаётся зелёной. Это символизирует надежду на возрождение природы и победу света над тьмой. А ещё мы верим, что в ели обитают духи, которые могут помочь людям в трудное время, например, можно вместе с елью принести домой брауни[7].

– Прекрасно, мисс Чанг. – Профессор Пирс удовлетворённо кивнула. – Образ ели часто встречается в гримуарах ведьм прошлого, например, для обозначения времени, в которое нужно провести ритуал. Давайте рассмотрим несколько таких примеров, откройте учебники на странице двести девяносто два.

– Интересно, этот рыжий следователь что-то нашёл? – До моих ушей долетел шёпот Лоры Кларк, которая сидела за мной.

– Не-а, – отозвалась её соседка Эмили Ривер.

– Думаешь?

– Если бы нашёл, не торчал бы тут который месяц.

– Может, он приглядывает за кем-то?

Мне между лопаток впилось что-то тонкое. Я недовольно обернулась, чтобы встретиться с лисьми глазами Эмили. Она прищурилась и заложила ручку, которой только что тыкала мне в спину, за ухо.

– Эй, Блэквуд, следователь тут из-за тебя? – Эмили взъерошила короткие чёрные волосы и улыбнулась.

– Не понимаю, о чём ты, – буркнула я, отворачиваясь.

– Не прикидывайся, это не я каникулы в тюрьме провела, – зашептала Лора, и её густые брови исчезли за ровной русой чёлкой, курносый нос сморщился. – Он тут следит, чтобы ты ничего не натворила вслед за своей семейкой?

– Ой, Кларк, иди на хрен, – огрызнулась я.