Моя идеальная ошибка - Оливия Хейл

Твой брат замечательный, вот только у него самая железная сила воли из всех, кого встречала, а я профессиональная балерина.

Часть меня переживает за то, что он может чувствовать. Упоминание о вине... Я не представляю себя на его месте. Но от этого не становится легче.

Конни хочет поговорить обо мне, и это почти хуже. У меня нет четких карьерных планов, но перечисляю варианты, и она анализирует их с той же тщательностью, с какой, подозреваю, подходит к работе.

Мы уходим из бара вскоре после одиннадцати. Ни я, ни она не полуночницы, и у входа она обнимает меня на прощание.

— Ты сможешь, — говорит она. — Я знаю, что ты справишься, даже если будущее будет не таким, как ты хотела.

Я обнимаю ее в ответ. Может, Конни права. Решение есть... Просто нужно принять ситуацию.

Мак отвозит меня домой, и я возвращаюсь в темную квартиру. Алека нет на диване, как в прошлый раз, нет его и на кухне. А почему должен? Он все прояснил.

Мы не можем позволить этому повториться.

Я закрываю дверь в комнату с ванной, которая стала моим домом. Смываю макияж и погружаюсь в кровать, наслаждаясь мягкостью матраса. И ругаю Алека. Не открывал электронную книгу, но та все еще у него, и теперь я не могу почитать перед сном.

Я лежу на спине, раздумывая, не сходить ли за ней, когда в дверь спальни раздается стук.

23. Изабель

Два резких стука, затем тишина. Я спускаю ноги с кровати и подхожу к двери с бешено колотящимся сердцем. Это может быть только один человек.

Открываю дверь.

Это он.

Стоит на пороге в одних серых пижамных брюках. Они низко сидят на бедрах, обнажая все остальное. Широкие плечи и грудь, темные завитки волос, рельефный пресс и линию, уходящую под ткань. Видеть его так близко, это тело, отточенное годами тренировок... и это он. Алек.

Стоящий без рубашки возле моей двери.

— Можно войти? — спрашивает он.

Голос низкий, слегка хриплый, а волосы взъерошены, будто он все это время безнадежно проводил по ним рукой.

В правой руке он держит мою электронную книгу.

Сердце замирает, но я киваю и отступаю, пропуская его.

Он останавливается посреди комнаты. Взгляд скользит по неубранной постели, затем по мне, по футболке. Я вдруг остро осознаю, что под ней только простые хлопковые трусики.

Я скрещиваю руки на груди.

— Алек?

Он медленно качает головой.

— Я пытался. Я... к черту. Я прочитал то, что ты оставила, — говорит он. — Это было... очень познавательно.

Он прочитал.

Не могу поверить, что показала ему. Книги, которые выбрала... они пусть и любимые, но их никак не назовешь скромными. Для человека, не читающего романтику, это чистой воды порно.

Но он сказал, что не станет читать.

Провел черту.

— Я не понимаю тебя, — говорю я. — Ты сказал, что не читал. Именно ты заявил, что мы не должны позволить этому снова случиться!

— Не можем, — поправляет он. Выражение лица кажется напряженным. — Я не должен... но не могу перестать думать о тебе. Каждую минуту после нашего разговора я ненавидел себя за то, что все прекратил. Ты засела у меня в голове, милая, и я не могу тебя оттуда выгнать. После той ночи стало только хуже. После прочитанного. Черт, я все время прокручиваю в голове, как ты кончаешь, и хочу слышать это снова, — он сокращает расстояние между нами, беря мое лицо в ладони. Нежный жест, контрастирующий с отчаянием в его глазах. — Я не должен этого делать. Но, черт возьми, не могу держаться подальше.

— В этот раз ты серьезно? — шепчу я.

Алек наклоняется. Поцелуй лишает меня дыхания. Это не те медленные, манящие поцелуи, от которых учащается пульс. Огонь с первого прикосновения.

Он скользит руками по моей спине со стоном, прижимая к себе. У меня никогда не было столько времени, чтобы его исследовать. Пальцы скользят по плечам, по спине. Его кожа теплая, упругая под ладонями.

Алек опускается поцелуями к щеке, шее, запуская левую руку в мои волосы.

— Ты сводишь меня с ума, — бормочет он.

Я сжимаю его бицепсы.

— Как и ты меня. Велел узнать, что мне нравится, научиться говорить об этом, а потом сам все оборвал?

Алек хрипло смеется, дыхание обжигает кожу над ключицей.

— Пытался устоять перед искушением. Но я всего лишь человек, и больше не могу бороться.

Поцелуй снова поглощает, язык скользит по моему. Ощущения переполняют: так много Алека, так много кожи, и я обвиваю руками его шею.

— Что ты думаешь? — шепчу я.

Руки опускаются ниже, на этот раз добираясь до края футболки. Пальцы ласкают бедра.

— О чем?

— О... прочитанном.

Я чувствую его улыбку у виска.

— Познавательно.

— Ты сам попросил.

— М-м-м. Верно. Ну, это меня возбудило.

Я выдыхаю.

— Правда?

— Да, — рука забирается под футболку, скользит вверх по ягодицам и спине. По коже пробегают искры. — Сами сцены были невероятны. Но осознание, что ты используешь их, чтобы кончить?

— Я такого не говорила, — говорю я, но улыбаюсь.

Алек целует меня, а руки под футболкой медленно поднимаются к ребрам.

— Но это правда.

— Да, — выдыхаю я.

Пальцы касаются груди, скользят выше, к соскам. Волны удовольствия разливаются по телу.

Он стонет, но тут же убирает руки. Вместо этого хватается за подол футболки. Дергает за нее, и я поднимаю руки. Футболка летит на пол, оставляя меня в одних трусиках.

Темные глаза медленно скользят по мне. Та самая интенсивность, которая всегда в нем была, теперь направлена на меня.

Руки сжимают бедра, он смотрит, смотрит, смотрит.

Я пожимаю плечами.

— Это просто грудь.

Причем маленькая. У меня всегда был скромный первый размер, в лучшие дни второй. В балете это было преимуществом, чему я благодарна. Но никогда не любила эту часть тела.

Алек наклоняется, обнимает меня за талию, и губы захватывают левый сосок. Я закрываю глаза. Ох. Он использует зубы, а щетина царапает кожу. Мне всегда это нравилось, но не знала, что может быть настолько приятно.

— Нет ничего «простого», — бормочет он. — У тебя идеальная грудь.

Он поднимает голову и уделяет внимание другому соску. Одна из рук сжимает ягодицу, и та полностью помещается в ладони.

Поцелуи следуют ниже, к животу, и Алек опускается на колени на мягкий ковер. Губы касаются резинки трусиков, он медленно стягивает их, целуя открывающуюся кожу.

Наблюдать за этим отдельное удовольствие. Его широкие плечи, сильные руки на моих бедрах, каштановые