Эта башня во мне - Надежда Викторовна Ожигина

Наверное, где-то внизу запускало фейерверки агентство «Брюс», открывало бутылки с шампанским под отеческим взором Фролова. Прятались по норам исподы Москвы, уходили под землю по рельсам метро, скрываясь от яркого света. Выли в голос ненасытные лярвы, лишаясь привычного ужина.

Мне хотелось, чтобы все было так. Чтобы жертва не стала напрасной. Чтобы жизнь и карьера одной скрипачки послужили благому делу и защите простых людей. Я молила «Ленинградскую» стать им защитой.

По щекам текли слезы, горячие, едкие, мне казалось, они оставляют шрамы на белом, как известка, лице. Судьба зла и любит шутить по-черному. Ей мало Софи Вознесенской. Мою душу хорошенько встряхнули и втиснули в предначертанный путь скрипачки из позапрошлого века. Познакомили с Воронцовым. Поселили вместе с Самойловым, наплевав на то, что он давно умер и превратился в набор костей. Кстати, как там мой новый сожитель?

Когда нити окрепли и перестали дрожать, а музыка сталинских высоток утихла, я вытерла слезы, отложила скрипку и выпустила генерала из шкафа.

– Вы так это все представляли, Самойлов?

Скелет закивал, часто-часто, если б мог, прослезился бы вместе со мной. Не от горя, конечно, от искренней радости и с чувством исполненного кромешного долга. Погрозил кулаком улетевшему Григу.

– Обойдемся без жалких угроз, – сморщилась я от глупого жеста. – Что вы можете ему сделать? Косточку подарить на память? Лучше скажите, где ваш дневник. Занимательное чтиво на ночь – вот что спасет от эротических грез!

У Самойлова отвалилась челюсть. Смачно стукнула о позвоночник, я и не знала, что такое возможно. Впрочем, он генерал и кромешник, должен хоть что-то такое уметь!

Дальше доблестный командор так энергично замахал руками и затряс отрицательно головой, что чуть было не разлетелся по комнате. Цирк с кромешником вызывали? Первый сеанс бесплатно, эксклюзив гостиницы «Ленинградская»!

– Вот что, Самойлов, – прикрикнула я. – Хватит паясничать, надоело. Или будете мне помогать, или сдам ваши мощи Фролову, а то от скрипа мозг выкипает. Вы живы лишь магией «Ленинградки», так что извольте…

Сергей Сергеевич собрал воедино кости и скрылся в студии с белым роялем. Как он встал во главе Бюро с таким неуравновешенным нравом?

Я пошла за ним, уговаривая, как убеждают ребенка, не желающего делиться игрушкой. Все равно ведь найду дневник. Просто самой придется полазить и перебрать книги на полках, на это уйдет куча времени, а в Москве ситуация непростая…

Самойлов стоял у рояля, внимательно вслушиваясь во что-то далекое, игнорируя все разумные доводы. В костлявой руке сжимал маузер, каким-то чудом подобранный с пола. То ли целил в меня, то ли в дар протягивал. В общем, опять удивил. Нужен ли мне скелет-маньяк? Со скелетом-то были сомнения…

Белые костяшки тронули клавиши. Мерзкий звук, до зубовного скрежета, от отвращения – мурашки по телу. До чего неприятная штука – жизнь!

А ведь четверть часа назад за роялем сидел длинноволосый красавец, играл для меня, задавал вопросы. Откровенно насиловал музыкой. И как хорошо мы звучали вместе!

Самойлов вновь шибанул по клавишам, уже не пальцами, кулаком. Я подошла, игнорируя маузер, чтоб отогнать от рояля. И попалась в ловушку самоубийцы, в остаточное заклятье, наведенное совокупностью факторов: оружием, кровью, костями и звуками. Провалилась в последнее воспоминание.

– Воронцов, как вы сюда попали?

Здесь, в тайной квартире под шпилем, истинный глава ордена Субаш смотрелся дико и неуместно.

Голый по пояс Григ, покрытый татуировками перьев, криво усмехнулся в ответ:

– Прилетел. Не ждали, Самойлов? Я как-то тоже на вас не рассчитывал. А впрочем… Может, и к лучшему. Сдайте архивы ордена, как пишут у вас в протоколах, на добровольной основе. Все, что выкрали из Сухаревой башни.

– Изъял, – поправил Самойлов, упрямо держась этой версии. – Конфисковал у врага народа на пользу отечества и революции.

Он по-прежнему сидел на стуле рядом с белым роялем. Он всегда здесь сидел, когда играла Софи, восторженно следя за нежными пальцами, ласкавшими черно-белые клавиши. Весь наш мир, – говорила она, – бесконечная нотная запись. Нет Изнанки, и нет Лица, только клавиши, черные, белые, а в переплетении света и тьмы рождается мелодия мира! Мир соткан из песни, но об этом забыли…

Ее голос еще звучал в этой студии, слышались аккорды последней элегии, вдумчивые и тягучие, такие печальные, что сердце стыло. Софочка сама ее сочинила, предчувствуя их разлуку, невероятная женщина, с которой Самойлова свела судьба. Он помнил миг их случайной встречи, спаливший реальность в пламени страсти. И свое потрясение в тот момент, когда понял, что ей не семнадцать, а без малого сто двадцать пять… Как ошеломил Сергея тот факт, что женщина, предначертанная кем-то свыше, была создана задолго до его рождения, ждала суженного и дождалась! Почему все закончилось так страшно и глупо?

Самойлов вскинул голову, посмотрел на Грига.

Во взгляде проявилась смоляная ненависть.

Архив тебе подавай?!

– Очнулись от вселенской скорби? Как мило, – голос Грига был спокоен и холоден. Каждое слово сочилось издевкой и вызывало спазм. – Я пришел за архивом ордена Субаш, который вы утаили от этой своей революции.

– Убирайся! – рявкнул Самойлов, выхватывая маузер из кобуры. – Как ты проник за периметр? Я приказал никого не пускать, особенно тебя, проклятый убийца!

– Убийца? – расхохотался Григ. – Это ваша версия, командор? Блаженны верующие глупцы, но самообман – страшный грех. Впрочем, это защитный рефлекс, спасающий мозг от разрушения. Не бойтесь, я помогу. В финале этой случайной пьесы.

Григ иронизировал и насмехался, но в глазах полыхал тот же костер, что сжигал изнутри Самойлова. Чистая, горячая ненависть. Сбежавший из ссылки испод, которого командор кромешников приговорил гнить в Сибири до скончания дней. Наследник великого ордена, утратившего мощь и силу. Григ полосовал Самойлова взглядом, точно саблей рубил наотмашь.

Что-то изменилось в опальном исподе, что-то новое проявилось в нем, опасное, неизведанное, будто в сибирской мерзлой земле он не утратил остатки магии, а отыскал новый источник. Вместо того чтобы сгинуть, Григорий Воронцов подавлял сырой мощью, испугавшей Самойлова в роковую минуту.

– Как ты попал в гостиницу? – мрачно повторил командор, целясь в сердце соперника. Ходили слухи, что сердца нет, а вместо него вставлен камень… Вот и проверим эту легенду!

Григорий взглянул на маузер и заложил руки за спину:

– Ой ли, господин командор. Это ведь ее территория, а не Бюро кромешников. Софи дозволяла мне здесь бывать, так что ваши протесты не в счет!

Перехватило