Марш-бросок к алтарю - Елена Ивановна Логунова

«Служба безопасности Путина» звучало почти так же заманчиво и романтично, как «мушкетеры короля» или «пираты Карибского моря». Сержик Мызин понял, что его будущее предрешено.

Думал ли он тогда, с каких подвигов начинали свое служение короне мушкетеры-новобранцы? Гоняли ли их старшие по званию к трактирщику за бургундским или в галантерейную лавку Бонасье за пуговицами для кальсон?

— Надоело уже, — пожаловался Сержик традесканции и со вздохом слез с подоконника.

К третьему дню он посрамил старлея Березкина с его планом-схемой, разведав более короткий путь в булочную. Отныне для регулярного похода за бубликами и обратно довольно было десяти минут. Сэкономленное время обиженный Сержик решил считать личным свободным и использовать по своему усмотрению. Для душевной беседы с кактусовидной традесканцией, например.

Короткий сеанс психологической разгрузки в курилке помогал восстанавливать правильное — умеренно-приятное — лицо. Сегодня Сержик даже сумел пошутить над собой:

— Товарищ капитан, бублики захвачены и доставлены для ликвидации!

— С опережением графика! — одобрительно заметил капитан Никифоров, зафиксировав показания секундомера. — Молодец, боец! Нашел короткий путь через подворотню?

— И еще более короткий — через дырку в заборе и по крышам гаражей, — не стал скрывать свое ноу-хау молодцеватый боец Мызин.

Капитан и старший лейтенант переглянулись. Березкин молча развел руками, выдвинул ящик стола, достал из него пачку «Бонда» и перебросил ее Никифорову.

— Не надо спорить со старшими по званию! — наставительно сказал капитан и спрятал курево в карман. — Я говорил, пацан не промах! Эти бублики ему на один зуб!

Сержик Мызин слушал неожиданные комплименты, смущенно краснел и ощущал, что в душе его совершаются мощные ремонтно-строительные работы. Осколки разбитых кумиров чудесным образом собирались вместе и складывались в спортивные фигуры и умеренно приятные незапоминающиеся лица.

— Подсаживайся, боец! — Никифоров похлопал ладонью по свободному стулу. — Бублики ты раскусил, так что получаешь задание посерьезнее.

— Я так не думаю! — возразил старлей Березкин.

— Давай еще на пачку поспорим? — поддел его капитан. — Дети мои, эта тема выглядит как полное фуфло, но поверьте моему жизненному опыту: именно такие дела имеют тенденцию разворачиваться в первостатейные вонючие скандалы. Вот что мы имеем по факту?

— Голый ноль! — резко сказал непримиримый Березкин.

— Сущую малость! — поправил его Никифоров. — Некий кандидат в депутаты городской думы незадолго до выборов сообщает прессе о том, что его преследуют недоброжелатели, читай — политические противники. С месяц назад вроде невнятно пригрозили, пару дней назад вроде побили и, наконец, вчера, кажется, все-таки побили с угрозами.

— А кому кажется? — осмелев, вылез с вопросом Сержик Мызин.

— Зришь в корень! — похвалил его капитан. — Неоспоримых доказательств, что все было именно так, не имеется. А верить на слово гражданину кандидату я лично бы не стал: сами понимаете, в предвыборной борьбе все средства хороши. Но три дня назад при обстоятельствах, указывающих на тщательно подготовленное и безупречно организованное убийство, погиб товарищ по партии и непосредственный шеф нашего кандидата. И это совпадение, согласитесь, придает газетному трепу о политической травле определенный вес. Так что, хотим мы того или нет, а проверить информацию придется.

— Мы хотим! — отсалютовал практикант-мушкетер Сержик Мызин.

— Возьми контакты гражданина кандидата, — кивнул ему капитан. — Самого его трогать не надо, чтобы меньше вонял, но у дома повертись. Надо поспрашивать там, кого можно, о людях в черных масках.

— Есть!

Сержик обрадовался и засобирался в настоящий поход — не за пошлыми бубликами, а за важными сведениями.

Проходя через светлый просторный вестибюль Конторы, он посмотрел на себя в зеркало и остался доволен увиденным: отражение продемонстрировало Сержику умеренно приятное малозапоминающееся лицо с внимательным взглядом.

2

Разбудил меня Бронич. На звонок я ответила машинально, но, услышав в трубке голос шефа, моментально проснулась. Посмотрела на часы, выяснила, что утро едва началось и подобралась, как купальщик перед прыжком в холодную воду. За четыре года моей не беспорочной службы в «МБС» Бронич звонил мне не одну сотню раз, но он крайне не часто делал это в седьмом часу утра и вовсе никогда — просто с целью поболтать.

— Инночка! — отдаленными громовыми раскатами пророкотал начальственный голос. — Это что за чертовщиночка?

Рифма была роскошная, но я не успела выразить начальственному пииту свой респект.

— Куда все пропадают? — спросил шеф.

— Кто — все? — заинтересовалась я, кстати вспомнив про пропавшего Александра Пущина.

— Ты! Андрюша! Катюша! Все!!!

— А-а-а, мы все! — я успокоилась, сообразив, что неурочный звонок шефа спровоцировал обострившийся кадровый вопрос. — Насчет Эндрю я ничего не знаю, Катя в ожидании малыша на больничном, а у меня семейные проблемы — ребенок из Америки прилетел.

— Чей ребенок? — Бронич явно запутался в детях сотрудников.

— Моей двоюродной сестры и ее мужа, владельца похоронной конторы, — добросовестно объяснила я.

— О! — шеф замолчал.

— Но я сегодня буду в офисе, вы не волнуйтесь, — успокоила его я.

В котором часу я буду в офисе, сказано не было. Поэтому я не стала спешить со сборами, неторопливо позавтракала и, дождавшись девяти утра, позвонила Тоне Петровой из пресс-службы ЗСК. Она не знала, кто такой Александр Сергеевич Пущин, но обещала это выяснить. Мы договорились встретиться в обеденный перерыв в приснопамятном кафе-кондитерской на площади у фонтана, и я поехала на работу.

— Ну наконец-то!

Шеф всплеснул короткими лапками, подвинулся, открывая мне вид на гостевой диван, и я без удовольствия испытала ощущение, которое красиво называется «дежавю». На диване с кислой миной сидел Коля Махов из администрации Тихошевска. При моем появлении он встал, и Бронич с облегчением сказал:

— Инночка, поручаю нашего дорогого гостя тебе!

— Здравствуйте, Николай! — умеренно сердечно (чтобы наш дорогой гость не слишком важничал) сказала я и прошла к своему столу. — Чем могу помочь?

— Это, скорее, я! — бессвязно ответил Махов и сунул руку под летний пиджак. — Я вам ваше... вот...

Прежде чем вынуть руку из кармана, он с самым озабоченным и даже таинственным видом огляделся по сторонам, из-за чего степень моего интереса к незваному гостю резко и сильно возросла. Стало крайне любопытно, что же такое необыкновенное вытащит из-под пиджака пресс-секретарь нового тихошевского мэра? Белого кролика, булатный кинжал, пробирку с обогащенным ураном?

«Он сказал — "ваше"! — напомнил мой внутренний голос. — А у тебя никогда не было ни кинжала, ни урана!»

«У меня только кролик был!» — вспомнила я.

Строго говоря, маленький ушастый друг был не у меня, а у моего брата Зямы. Он жил у нас недолго: как-то в летнюю жару безответственный братец забыл налить подшефному животному водички, и истомленный жаждой зверек пошел на водопой в туалет, где и утонул,