Возлюбленная распутника - Виктория Анатольевна Воронина

осыпал ее ценными подарками, но Мейбелл желала одного — поскорее уехать в Бристоль и соединиться с графом Кэррингтоном и его семьей. Она регулярно посылала его детям деньги и подарки, одаривая при этом не только детей, но и слуг, желая хотя бы таким способом возместить свое долгое отсутствие. Редкие ответы экономки миссис Таллайт что у них все хорошо служили единственным утешением для Мейбелл в эти трудные для нее дни. Как-то раз, не утерпев, Мейбелл попросила разрешения у короля покинуть королевский двор под предлогом посещения своего родового поместья, что вызвало у Якова приступ неконтролируемого гнева.

— Вам, юной девице, понадобилось осматривать какие-то затхлые амбары, отказавшись от всех удовольствий, которые предлагает столица⁈ Сроду не слышал ничего более нелепого, — кричал он. — Лучше скажите, что вам не терпится встретиться со своим любовником!

— С каким любовником, сир? — растерялась Мейбелл, не представляя себе, как тайна ее отношений с графом Кэррингтоном стала известна королю. — Говорю вам, мне нужно посетить свой родной дом и проверить отчеты своего управляющего.

— Если тебе так сильно нужны эти отчеты, то я пошлю за ними своего доверенного человека, — язвительно произнес Яков. — Но нет, вам угодно соединиться со своим кавалером, который лишил вас девственности до меня. Я ведь не слепой глупец, моя милая, и не будете же вы отрицать, что уже не были невинной девицей, когда пришли ко мне. Вы изрядная шалунья, если решились отдаться мужчине еще до свадьбы!

У Мейбелл отлегло от сердца, когда она поняла, что король находится в неведении относительно того, что ее возлюбленным был один из лидеров восстания Монмута. Подумав, она твердо решила возложить всю ответственность за свою потерянную невинность на барона Вайсдела, благо, что мертвый барон не мог ей возразить.

— Ваше величество, вы ошибаетесь, я уже была замужем, — собравшись с духом, сказала Мейбелл королю.

— Вот как? Почему я ничего об этом не знаю? — удивился Яков, и тут же с подозрением спросил: — Кто этот счастливчик?

— Сэр Эразм Вайсдел, сир, — Мейбелл с усилием произнесла это ненавистное для нее имя убийцы ее отца, и продолжала развивать свою фантазию дальше. — Но вскоре после свадьбы в наш дом ворвались грабители, они-то убили моего мужа!

— А я думал, что случилось с моим самым ловким агентом? — задумчиво произнес Яков Второй, и его взгляд, устремленный на Мейбелл потеплел. Затем он ласково сказал: — Прости меня, девочка моя, за резкие слова, сказанные в твой адрес. Мне очень горько было сознавать, что не я оказался твоим первым мужчиной.

— Это я прошу прощения у вашего величества, что невольно расстроила вас, — с почтительным поклоном произнесла Мейбелл, и внешнее согласие между ними было восстановлено. Яков выполнил свои обещания данные им ей в их первую встречу. Ничего не понимающего капитана Руперта Дрейфуса королевские гвардейцы одной ночью вытащили из постели, и через день его вздернули на виселице Тайбурн-Хилла — места, где совершались публичные казни в Лондоне. Мейбелл присутствовала при повешении Дрейфуса, но не испытывала никакой радости по этому поводу. Да, убийца Сары Эшби был повешен, но саму Сару, эту добрую и благородную женщину было уже не вернуть. Гораздо больше Мейбелл порадовали известия, что королевские драгуны были отозваны из Западной Англии, а пленным сторонникам герцога Монмута, численностью в восемь сотен человек, смертная казнь была заменена каторгой или ссылкой в Вест-Индию. Впоследствии девушку всегда утешала мысль, что она избавила многих своих соотечественников от четвертования и жестоких гонений.

Мейбелл более не заговаривала о том, чтобы покинуть королевский двор, и в награду за ее послушание король Яков сделал ее герцогиней Дарлингтонской. Но юная герцогиня чувствовала, что король не доверяет ей; он кружил ее тайными соглядатаями, которые следили за каждым ее шагом. Сдержанность Мейбелл задевала Якова, он интуитивно чувствовал страстность ее натуры, и поэтому досадовал на ее холодность к нему. Внешняя почтительность девушки не могла обмануть его; Яков догадывался — Мейбелл покинет его, как только этому представиться возможность, и принял все меры, чтобы воспрепятствовать этому.

Мейбелл оставалось с тоской сносить лестную для других страсть его величества, и с тревогой думать о судьбе своего возлюбленного. После того как в Гринхиллс было доставлено последнее письмо графа Кэррингтона жене, больше никто не имел никаких сведений о нем. Миссис Таллайт неизменно писала отрицательные ответы Мейбелл на ее вопросы об хозяине. Девушка не раз была готова поддаться отчаянию от мучительной неизвестности, но она не позволяла себе раскисать и падать духом. Каждый раз, когда король Яков засыпал возле нее, устав от любовных ласк, она принималась твердить самой себе, что пока не получено известие о смерти графа Кэррингтона, жива надежда на новую встречу с ним. Эта надежда помогала ей держаться и смотреть широко раскрытыми глазами в простирающуюся вокруг нее тьму Сент-Джеймского дворца без всякого страха.

Глава 17

Король Яков взял себе за обычай гулять по утрам в Сент-Джеймском парке со своей юной любовницей, и таким образом открыто демонстрировать всему миру свои отношения с нею.

Англичане всегда нежно любили природу. Жители Лондона продолжали сентиментально наслаждаться живописными сельскими ландшафтами, как их далекие предки-земледельцы, и не упускали ни одной возможности съездить за город, чтобы вкусить радости деревенской жизни. Проявление подобных черт национального характера нашли свое отражение в любви к обширным городским паркам, — горожане, которые не могли покинуть столицу, стремились проводить свой досуг в этих островках сельской Англии. Сент-Джеймский парк был более доступен для широкой публики, чем частные лондонские парки. По распоряжению Карла Второго эти королевские владения стали служить территорией для отдыха и развлечения его подданных. Для дворян Вест-Энда и горожан не составляло особого труда добраться до Сент-Джеймского парка, чтобы поглазеть на гуляющих аристократов, и широкая публика слеталась на вельмож и их прекрасных спутниц, как мухи на мед. В течение месяца праздные зеваки вволю налюбовались на то как Мейбелл вынуждено следует всюду за Яковым Вторым подобно ручной обезьянке на цепи, прыгающей за своим хозяином. Выставленная на всеобщее обозрение девушка поначалу не знала, куда девать глаза от стыда, но постепенно она притерпелась, и даже начала приветливо улыбаться и махать рукой наиболее доброжелательно настроенным к ней лондонским горожанам, не скрывающим своего восхищения перед ее яркой красотой.

— Мейбелл, ты должна отречься от своей еретической протестантской веры и перейти в католичество, — провозгласил король Яков в один