Возлюбленная распутника - Виктория Анатольевна Воронина

поинтересовалась Мейбелл, заранее испытывая презрение к дворянину, стремящемуся преуспеть не с помощью своих личных заслуг и воинской храбрости, а благодаря протекции влюбленной в него пожилой маркизы.

— Об этом он хочет поговорить лично с тобою, дорогая, — веско произнесла тетушка Эвелин.

— О нет, тетушка, избавьте меня от этого удовольствия, — запротестовала девушка. — Скажите, в чем суть его просьбы, и я попытаюсь удовлетворить ее, если это в моих силах.

— Августин настаивает на доверительной беседе с тобою, Мейбелл, говоря, что так ты больше постараешься для него, — твердо сказала маркиза Честерфилд, заранее решившая, что обе они должны подчиняться любой прихоти ее немецкого красавца. — И советую тебе согласиться с этим, иначе я очень рассержусь!

— Ну, если вы так настаиваете, — девушка покорно кивнула головой, уныло подумав при этом, что тетя воспринимает ее в роли фаворитки короля как своего рода дойную корову. — Я поговорю с мистером Крейцем.

— Ты всегда была послушной и милой девочкой, Мейбелл, — тетушка Эвелин одобрительно кивнула головой и одновременно прислушалась к голосам, доносившимся из передней. Румянец удовольствия немедленно выступил на ее увядшем лице, и она восторженно воскликнула: — Это он! Августин пришел!

Тут в душе Мейбелл шевельнулось любопытство — впервые она видела свою высокомерную тетушку столь безоглядно влюбленной. Так что же представляет из себя молодой человек, способный так сильно увлечь ее?

Тетушка Эвелин проворно встала и, не говоря больше ни слова, поспешила к любимому. Мейбелл осталась одна в гостиной, и ее любопытство росло с каждой минутой. Но появление Августина Крейца затягивалось, видно ее тетушка успела здорово по нему соскучиться.

Наконец высокий мажордом степенно вошел в гостиную и торжественно провозгласил:

— Сэр Августин Крейц, миледи!

— Просите, — кивнула ему головой Мейбелл, поудобнее устраиваясь в своем кресле, обитом красным бархатом. И хорошо сделала, иначе бы она упала от потрясения, увидев, что за гость посещает дом маркизы Честерфилд. В проеме двери, открытой лакеем, показался Джордж Флетчер. Он направился прямо к ней, улыбаясь при виде ее неприкрытого изумления.

— Джордж⁈ Как вы здесь оказались? — сдавленно проговорила Мейбелл, испытывая такую радость от встречи с другом графа Кэррингтона, словно перед нею был он — ее самый любимый граф на свете.

Джордж Флетчер приложил указательный палец к губам, призывая ее к осторожности и молчанию.

— Возможно, вы уже поняли, леди Мейбелл, что меня здесь знают под именем Августина Крейца, — сказал он. — Прибегнул я к подобному маскараду, потому что не было другого способа подобраться к вам. Король охраняет вас как дракон Золотое Руно, честное слово.

— Зачем я вам понадобилась? — быстро спросила Мейбелл. — И скажите, бога ради, где Альфред? Ведь вы были рядом с ним в Седжмурской битве и во время бегства, не правда ли?

Джордж Флетчер пристально посмотрел на нее, мысленно решая про себя стоит ли ей доверять, и в свою очередь спросил:

— А вас по-прежнему волнует судьба лорда Эшби? Разве вы не отказались от него ради любовной связи с королем?

— Джордж, я действительно продалась королю Якову, но моей ценой оказалась жизнь нескольких сот людей и и правосудие, совершенное над гнусным убийцей графини Сары, а не деньги, — горько призналась ему Мейбелл. — Мое сердце обливалось кровью при виде того сколько честных сторонников герцога Монмута лишили жизни самым жестоким образом, и я отправилась к королю молить его о снисхождении. Он согласился помиловать осужденных, но ценой моей женской чести. Я не ожидала такой низости от первого дворянина королевства, который должен служить примером истинного благородства для всех остальных английских дворян, однако ему опасно перечить.

— Вот почему Яков Второй проявил милосердие к мятежникам, о котором раньше даже не хотел слышать, — в раздумии проговорил Джордж Флетчер, и его взгляд, устремленный на Мейбелл, преисполнился признательности. — Вы спасли от плахи несколько моих боевых товарищей, миледи, а затем, когда их отправляли в Бристоль, чтобы увезти на кораблях в заморские колонии, я сумел устроить им побег. Теперь моя задача — спасти графа Кэррингтона.

— Что с ним? — взволнованно спросила Джорджа Мейбелл. Она быстро схватила его за обшлаг мундира, не желая отпускать его, пока он не даст ей желанного ответа. — Где он?

— В Тауэре, леди Мейбелл, — сочувственно глядя на нее, произнес Джордж Флетчер. — Жертва графини Сары оказалась напрасной, лорд Эшби попал в руки властей. Один из слуг графа, некий Дирк, прельстился щедрым вознаграждением и выдал своего больного господина, который так и не оправился от полученной в бою раны приспешникам кровавого судьи Джеффриса.

Сердце Мейбелл едва не остановилось, когда она осознала размер опасности, угрожающей ее возлюбленному.

— Как только носит земля таких иуд! — простонала она. — Дирк никогда мне не нравился и внушал подозрение хитрым выражением своих глаз, но Альфред был слишком благороден для того, чтобы прогнать человека на основании одних подозрений. Джордж, скажите, что я должна делать, чтобы вызволить Альфреда из тюрьмы? Я на все пойду, обещаю вам.

— Вы должны постараться выхлопотать у короля Якова для меня место помощника смотрителя тауэрской тюрьмы, — принялся объяснять ей Джордж Флетчер. — Пока непосредственной опасности для жизни графа Кэррингтона нет, его высочество Вильгельм Оранский и принцесса Мария уговорили короля Якова помиловать лорда Эшби, но отношения Англии и Голландии портятся, и Яков может передумать.

— Да, Джордж, если вы станете смотрителем тюрьмы, вам будет легко устроить Альфреду побег, — быстро поняла Мейбелл, и радостная улыбка появилась на ее лице. — Я сейчас же еду в Сент-Джеймский дворец и уговорю короля дать вам желанную должность.

Мейбелл и Джордж Флетчер поговорили еще несколько минут, обсуждая подробности своего плана по спасению графа Кэррингтона. Затем Мейбелл стала прощаться в передней с тетушкой Эвелин, выбирающей себе кружева, принесенные из магазина Гирли. Маркиза Честерфилд выбрала себе самые дорогие и пышные кружева, но Мейбелл заплатила за них не торгуясь, желая одного — чтобы маркиза больше не третировала молоденькую незадачливую служанку, вызвавшую утром ее гнев.

Мыслями Мейбелл уже была в Сент-Джеймском дворце. Поторапливаемый ею кучер тронул лошадей, но не успела карета выехать за ворота, как тут же остановилась при виде неожиданного препятствия.

— Стойте! Подождите, пожалуйста, — закричал тонкий девичий голосок, и кучер резко натянул поводья, чтобы не наехать на девушку, чуть не бросившуюся под колеса кареты.

— Куда прешь, дура! — грубо