Сердце самой темной чащи - Оксана Олеговна Заугольная

– А ты вспомни, что ты ему пообещала, – череп вспыхнул глазами. – Не исполнишь до того, как тень обратно вольется, кто тогда тебе останется? Кощей али Тень, который будет исполнения просьбы ждать?

Похолодела Василиса. Чай, когда матушка Кощея шила, все легко и ловко получалось! А у нее все не так!

Обежала она стоявшего, словно статуя, Кощея и поняла тут, почему он так стоит: он и впрямь замер во времени. Глаза его были широко открыты, но цвета в них не было – белешеньки оба глаза, ни точки другого цвета!

Испугалась Василиса так, что своя боль сердечная чепухой показалась. Обвила шею Кощея, целовать принялась, а толку нет – губы его холодные, дыхание еле теплится.

– Не того опять целуешь, дурная девица! – прикрикнул на нее Найден. – Скорее! Нить вот-вот истончится, останутся они не до конца соединенными, быстро шов разойдется, второй раз не обманешь!

Ринулась Василиса обратно к лавке и замерла. Вот лежит Тень, глаза закрыты, грудь мерно вздымается, ни дать ни взять – Кощей. И ведь правда почти Кощей, только будет ли обманом ему поцелуй дарить? А ну как сам Кощей узнает? Он небось не Василиса, чтобы слезы лить и злиться, про других девиц думая. Выгонит ее со двора и огонька навьего даже не отсыплет.

Разозлилась Василиса на себя. Когда поцелуй обещала, о чем думала? Поздно сейчас печалиться!

Она наклонилась и поцеловала Тень. Губы его были теплые и нежные, и Василиса с трудом оторвалась от них, чувствуя, словно жизнь покидает ее тело вместе с поцелуем.

– Дошивай быстрее! – череп клацал зубами от волнения. – А то умрешь! Зачем ты его в губы поцеловала, можно и в лоб было, а сейчас в нем пустота зияет: он же в Кощея почти перетек!

Бросилась Василиса к игле оставленной, еле дрожащими пальцами ухватить сумела. Стежок, второй. Пот льется, глаза застит, Кощей не шевелится, а вот Тень потихоньку словно рябью пошел, как вода на озере от ветерка слабого.

Последний стежок она сделала, почти уткнувшись носом в пол. Зубами нить оторвала и руку с иглой подняла. Умный ворон тотчас иглу выхватил, взмах крыльями – и нет его в хоромах.

«Только бы снова сознание не потерять! – подумала Василиса, пытаясь не дать глазам закрыться. – Кощей уж пожалел, что со мной связался. Болезная – то притомится, то сомлеет, то вовсе сбежит!»

С пальца побежла по капле кровь, начала пачкать пол и шов, и боль не давала Василисе ускользнуть во тьму. И потому она видела, как потемнел Тень, как стали тускнеть его жизненные краски, как стало сбиваться дыхание, а потом ей стоило моргнуть лишь один раз, как он обратился плоской тенью, такой же как у самой Василисы. И в то же мгновение вздрогнул Кощей, вдохнул полной грудью, выпрямился.

Как выпрямлялся Кощей, так Василиса чувствовала холод и безразличие. Ее только и радовала хорошо сделанная работа – ни стежочка не было видно между навьим царем и тенью! Знать, не забыла она матушкину премудрость.

А Кощей? Да что Кощей? Кощей сейчас заново переживает любовь к Марье Моревне. Ладно хоть знать не будет, что благодаря Василисе никогда больше бывшую супружницу не встретит – ни во сне, ни наяву.

Василиса наконец сумела встать прямо. Холод сковал ее изнутри, но больше не беспокоил, точно это она сама по себе была холодной, а не замерзла.

– Он! Ты! – вихрем налетел на нее Кощей, за плечи потряс, в глаза заглянул. – Василиса, ты его поцеловала!

Василиса и боялась этого вопроса, и ждала, но теперь осталась безучастна.

– Поцеловала, – лишь вяло согласилась она. – Таков был уговор.

– И ты не жалеешь? – грозно сверкнул глазами Кощей, плечи сжал так, что сам испугался и хватку ослабил.

– Таков уговор, – Василисе стало скучно, украдкой она зевнула.

– Ты! – Василиса впервые видела растерянность на лице Кощея. Хихикнул череп, улыбнулась куколка, а Василиса даже бровью не повела. – Ты теперь должна вернуть мне этот поцелуй!

Задумалась она. Неужто и впрямь должна? Посмотрела на Кощея, в глаза его светлые, одинаковые. Такого Кощея она и впрямь еще не целовала.

Василиса притянула обомлевшего Кощея ближе, прижалась губами к его и отступила. Жаркий Кощей. И только.

– Холодная, – прошептал Кощей. – Что же случилось с тобой, Василиса?

Василиса не ответила, и Кощей схватил с лавки череп.

– Отвечай, что тут было! Кроме… кроме поцелуя? – прорычал навий царь, бледный от ярости. Дом скрипеть перестал, косточки все ровненько встали, а толку-то!

– Не стану, – заупрямился Найден. – Ты меня убил, а не пленил – не стану я тебе помогать.

Кощей вгляделся в его вспыхнувшие и вновь потухшие глазницы и с яростью отшвырнул череп прочь. Василиса проводила взглядом отлетевший в угол череп и осталась такой же безучастной. Не раскололся же на мелкие куски, вот и славно.

– Он и не знает, – знакомый тоненький голосок и тот не заставил Василису удивиться. Что куколка может говорить не с ней одной, она догадалась. Чай, Кощей ее не просто в полоне держал, вот и разговорить сумел. – Откуда ему знать, он до смерти купцом был, а после на твоем частоколе висел. А вот ты, Кощей, и сам догадаться бы мог.

Василиса села на лавку, расправила скатерть-самобранку да заказала яств заморских. Проголодалась.

Слушать куколку ей не хотелось, а пришлось. Та ведь прямо под руку говорила, другому бы весь вкус блюд испортила, но Василиса слушала вполуха да ела.

Глава 19

Кощей сначала сел рядом с Василисой на лавку, голову кулаком подпер, смотрел не отрываясь, пытался сам разобраться.

– Ладно, куколка, твоя взяла, не могу понять, что с ней не так, – признался он, когда Василиса уж взвар ягодный себе наливала. – Вроде все при ней, а холодная, словно и не Василиса вовсе. Я бы подумал, что Тень ее выпил и подменил, да только вся память Тени моя без остаточка, не мог он ничего сделать – спал.

И Кощей снова зарычал от ярости. Его лицо, которое Василиса привыкла видеть почти неподвижным, будто он боялся расширить трещины у висков, теперь искажалось таким вулканом чувств, что рядом с ним было сидеть ровно как рядом с открытым огнем – очень жарко и опасно.

Василиса же налила себе еще полный кубок горячего взвара. Никак не могла согреться. На Кощея она больше никакого внимания не обращала. Злится и злится, чай он в этом доме хозяин – захочет, может и вовсе от ярости лопнуть, никто ему