Соль и тайны морской бездны - Эбби-Линн Норр

Царь вошел последним, и все, кто успел занять место на скамьях, тут же поднялись, приветствуя его.

Бозен, улыбаясь и кивая друзьям, обогнул небольшой священный бассейн в центре амфитеатра и занял свое место на возвышении.

В этот день планировалось не только объявить имя наследницы атлантского престола, но и провозгласить имена граждан, потрудившихся во благо метрополии.

Шалорис сникла и начала скучать, слушая, как двое членов совета, чьи имена она успела позабыть, жаловали земли и дары разным людям в зале. Ей хотелось шепнуть матери, что лучше бы та предупредила: церемония окажется очень длительной, но она понимала: лучше не жаловаться. Мать не выносила нытья вообще и сегодня в особенности.

Царь Бозен выполнял церемониальные функции: поднимался, чтобы тихо произнести слова благодарности то одному, то другому достойному атланту, иных приобнимал или касался руки. Время от времени Шалорис различала низкий рокот его голоса, когда он что-то тихо добавлял помимо официальных слов.

Шалорис чувствовала, что засыпает. Она с трудом держала глаза открытыми, а разум относительно ясным, то и дело проваливаясь в дрему.

Внезапно среди нескончаемого гула монотонных слов чей-то властный голос произнес ее имя. Мать ледяными пальцами стиснула локоть Шалорис и толкнула ее вверх, дескать, поднимайся. Люди вокруг тоже вставали на ноги, загремели аплодисменты, воздух зазвенел от радостных криков. Шалорис затрясло от волнения, и она едва не упала.

На дрожащих ногах поднялась она к отцу, а тот стоял, широко раскинув руки. Шагнув в его объятия, Шалорис ошеломленно заморгала, а он расцеловал ее в обе щеки и негромко произнес на ухо какие-то слова, смысла которых она почти не поняла. Отец засмеялся и нежно повернул дочь лицом к публике.

Она увидела перед собой сияющие лица, и сердце ее сильно забилось. От поверхностного дыхания и нехватки кислорода закружилась голова.

Кто-то взял ее за руку, и на указательный палец правой руки скользнуло что-то холодное. Это отец надел ей кольцо наследника. На ярком желтом орихалке поблескивал большой плоский аквамарин с выбитой печатью Атлантиды – вертикальным трезубцем. Подобное, только побольше, кольцо носил сам повелитель Атлантиды. На его самоцвете была еще и корона. Ее зубцы сливались с остриями трезубца. Шалорис могла использовать кольцо, чтобы запечатывать письма и отдавать приказы. Даже до того, как станет царицей, она будет наделена невероятной властью.

Шалорис посмотрела в улыбающееся лицо отца, и по ее телу разлилось тепло. Он взял ее руку с надетым кольцом, повернул к собравшимся и поднял на уровень плеча так, что кольцо дочери оказалось над его собственным.

Шалорис смотрела в сияющие глаза атлантов, ловила их ослепительные улыбки. Она и не думала, что ее суровые соплеменники способны так радоваться, просто глядя на нее, на собрании, а не на пиру.

Сердце Шалорис бешено заколотилось, когда на нее снизошло осознание: жители Атлантиды этого желали. Хотели видеть наследницей её. И теперь это были ее подданные в той же степени, что и ее отца.

Расчувствовавшейся Шалорис захотелось заключить их всех в объятия, но через мгновение по коже побежали мурашки от охватившей ее решимости. Она сделает все, что будет в ее силах, чтобы принимать правильные решения, чтобы отец и повелитель мог ею гордиться. Она не только его наследница, но и в будущем первая царица атлантов. Даже когда у нее появится муж из другого государства, выбранный по соображениям сугубо политическим, хотя хотелось бы и немного чувства, он не будет обладать той же полнотой власти, что она.

Пока эти мысли мелькали где-то на краю сознания Шалорис, она заметила в толпе несколько лиц, чьи улыбки выглядели вымученными. По большей части это были пожилые советники. Кажется, появление женщины на престоле их расстраивало. Шалорис мысленно пообещала себе, что не будет их преследовать. Напротив, постарается доказать, что может и станет править по чести.

Но было еще одно лицо, одна пара глаз, которые даже не пытались скрыть гнева и зависти, обращенных на новоиспеченную преемницу власти. В тумане чествований Шалорис почти забыла о Юмелии. Прекрасное лицо сирены стало хищным, глаза сочились ядом. Выражение лица ее матери не шло ни в какое сравнение с ненавистью на лице Юмелии.

Шалорис нервно сглотнула и отвернулась, ее улыбка дрогнула. Часто заморгав, чтобы сдержать слезы, она постаралась смотреть куда угодно, только не на единокровную сестру. Но, несмотря на полуденную жару, во всем теле ощущался озноб, будто Шалорис окатили ледяной водой.

Гомон начал стихать, люди опускались на скамьи. Между собравшимися засуетились слуги с чашами вина. Близилась пора перейти по галерее в пиршественный зал. Музыканты и акробаты уже дожидалась там своих благородных зрителей. Оставалось лишь дождаться знака царя.

Но он медлил – одна рыжеволосая красавица не пожелала занять свое место, а осталась стоять. Ледяной взгляд Юмелии задержался сначала на Шалорис, занявшей место подле отца на упрощенном подобии трона, а потом и на царе.

Постепенно разговоры стали стихать; собравшиеся, обратив внимание на то, как ведет себя вторая царская дочь, решили: она собирается что-то сказать. Ипатия, сначала устало опустившаяся на скамью, удрученно посмотрела на дочь, снова поднялась и осталась стоять рядом с ней.

Постепенно воцарилась полная тишина.

Царь Бозен повернул голову и внимательно посмотрел на Юмелию.

– Время праздновать, – произнес он, обращаясь к ней, и взгляд его наполнился тревогой. – Ты не сядешь и не выпьешь заздравную чашу?

– Царь заблуждается, – ответила Юмелия, и голос ее звенел как холодный металл.

По толпе пробежал ропот.

Лицо царя помрачнело, он поднялся.

– Ты будешь любезна. Ты извинишься. Ты сядешь. И ты поднимешь чашу. – Каждое предложение звучало словно приказ. – Ты так скоро нас разочаровываешь?

– Нас? – выплюнула Юмелия.

Ипатия коснулась руки дочери. Она явно не ожидала ничего подобного. Юмелия стряхнула ладонь матери, и глаза ее слабо засветились. От этого Шалорис стало не по себе.

А сестра вышла к священному бассейну, не сводя глаз с царя Бозена и его наследницы.

– Ты пожалеешь об этом дне, если совершишь ошибку, – прошипела она. – Я выполняла все и становилась той, кого ты хотел видеть.

Царь вскинул бровь, и Шалорис показалось, что она догадывается почему. Их с Юмелией величественный отец ничего не хотел от дочерей и не отдавал им никаких приказов. От них требовалось расти здоровыми, учиться наукам и манерам и никому не докучать. Все-таки девочки. К наследникам своего пола он был бы более требователен.

– Но точно не царицей Атлантиды, – пророкотал кто-то у Юмелии за спиной.

Последовало легкое, едва уловимое движение – сестра