Сиротка для Ледяного Повелителя - Алиса Лаврова

Мое сердце колотилось, как бешеное, я взяла кочергу в руки и готовилась дать отпор.

И вдруг дверь распахнулась.

Однако в комнату ввалился совсем неожиданный человек.

Это был Вольц. Брат Гаррета смотрел на меня безумными глазами, а в коридоре виднелись двое лежащих навзничь мужиков, которые, очевидно, охраняли мою дверь, чтобы я не могла выбраться отсюда.

— Милли, — крикнул он, улыбаясь во весь рот, — как я рад тебя видеть! Ты такая красивая! Зачем тебе кочерга? Ты собралась топить камин? Давай не будем ничего топить. Нам лучше бы убираться отсюда.

Он, как обычно кричал во все горло, но я уже привыкла к этому и встретила его с изумленной улыбкой.

Вольц подскочил ко мне и резко вырвал у меня из руки кочергу.

Удивительно, но его странное лицо, покрытое синяками и царапинами, теперь воспринималось мной далеко не таким безумным, как в прошлые наши с ним встречи.

В эту минуту в дверном проеме показались лохматые головы мальчиков, Талема и Джода.

— Милли, пойдем скорее, — крикнули они чуть не хором, — надо выбираться отсюда, пока Гаррет не вернулся.

Несколько раз мне повторять было не нужно. Я рванулась за ними вниз по лестнице.

— Пойдем через кухню, Сэльма и Клара задержат остальных у главного входа на какое-то время, — говорил Талем на ходу.

Мы быстро прошли через кухню и вышли на площадь, где стояли черные часы, отсчитывающие оставшееся время. Я не знала, как в точности нужно читать их, но по тому, как нервно двигался внутри шар, и каким густым был черный дым наполняющий их, было ясно, что времени осталось совсем немного.

— Нужно бежать к мельнице, Милли, — крикнул Талем и вместе с Джодом побежал вперед, разведывать обстановку. Я бежала за ними, а замыкал наш маленький отряд Вольц с кочергой в руке. Судя по всему, он был готов дать отпор любому, кто осмелиться преградить нам путь.

Как ни странно, встреченные нами жители вовсе не собирались нас останавливать.

Напротив, они только кивали головами и выходили на дорогу, чтобы задержать наших возможных преследователей.

— Повелитель Крастен еще жив, — крикнул нам один из встреченных, — мы не будем служить подлому предателю Гаррету.

Обернувшись назад, я увидела, что несколько рослых мужиков из тех, что сразу присягнули Гаррету, уже бегут за нами. Оставалось только надеяться, что их сумеют задержать на какое-то время.

При словах о том, что повелитель жив, мое сердце взлетело вверх, наполняясь надеждой. Однако, страх никуда не делся.

Но вместе со страхом, в сердце появился маленький луч надежды — не все еще потеряно, значит, есть еще шанс все исправить. Главное, чтобы Гаррет не успел добраться до Крастена.

Ветер свистел у меня в ушах, и ноги уже начали гореть огнем от безостановочного бега, когда колесо мельницы, наконец, показалось вдалеке. Мальчики уже скрылись за холмом и в эту минуту, наверное, уже успели добежать до жилища Соломона.

Увидев мельницу, я почувствовала, что внутри открывается второе дыхание, и стала бежать еще быстрее, хотя мгновение назад казалось, что это невозможно.

— Где он, — спросила я, — тяжело дыша, когда, наконец, добежала до домика мельника.

— Он внутри, — сказал Джод, карауливший у входа, в глазах его стояла ужасная тревога, но вместе с тем он смотрел вперед смело и явно был готов к чему угодно.

Вы эту минуту мальчик выглядел таким серьезным и решительным, что я по-настоящему гордилась им.

Повелитель Крастен лежал на кровати и тяжело дышал, на него было страшно смотреть. Соломон что-то смешивал в склянках, а на огне варилось какое-то снадобье, отчего в комнате стоял резкий травяной запах, от которого я даже закашлялась.

— Ты сможешь его спасти? — умоляюще спросила я Соломона.

Я гладила Крастена по щеке, а он только бормотал что-то в бреду, явно не соображая, что происходит.

— Подлец отравил клинок, — мрачно сказал Соломон

Сердце мое упало.

— Если бы не это, я бы мог вылечить Крастена. Но яд постепенно забирает его оставшиеся силы:

— Что же делать? — чуть не плача спрашивала я, не отпуская руки повелителя, —пожалуйста, скажи, что есть выход.

Соломон нахмурился, прикладывая к ужасной ране Крастена на груди смоченную в снадобье тряпку.

— Я могу только задержать распространение яда ненадолго, — сказал Соломон, —но он умрет, если только.

— Если только что? — спросила я торопливо, уцепившись за призрачную надежду в голосе саджанца.

— Если только не вернуть его силу обратно.

Только что появившаяся надежда, сразу растаяла.

— Гаррет не отдаст браслеты, — сказала я упавшим голосом, и бессильно опустилась на скамью рядом с постелью умирающего повелителя, — а отобрать их никому из нас не под силу.

Я смотрела на лицо крастена и на то, как тяжело вздымалась его грудь. Он шептал что-то в бреду, сильно сжимая мою руку.

В его сбивчивых словах я могла только уловить свое имя, которое он повторял снова и снова.

Бессильные слезы сами начали катиться из глаз. Все пропало. Нет никакой надежды.

Не может быть, чтобы все кончилось вот так.

Рука повелителя была такой горячей, что мне показалось, что яд испепеляет его изнутри. Я смотрела на его лицо, стараясь прочитать в любимых чертах ответ.

Вытерев слезы рукавом, я нежно прикоснулась губами к губам моего повелителя.

— Они придут сюда, — сказала я, — нужно спрятать его.

Саджанец кивнул и, быстро собирая вещи в дорожную сумку, позвал мальчиков.

— У нас есть немного времени, пока Гаррет не выпьет из чаши. Я знаю одно место в лесу, мы отнесем Крастена туда, — сказал он.

— Значит, Гаррет еще не стал повелителем? — спросила я несмело, боясь, что едва зародившаяся надежда, снова тут же разобьется.

— Нет, но это ненадолго.

— Если нет выхода, — сказала я шепотом, — я сделаю то, что сделать побоялась.

И будь что будет:

Я накрыла дрожащего Крастена толстой шубой, и Соломон, вместе с мальчиками, начали вытаскивать Крастена на улицу в импровизированных носилках.

Снаружи слышался шум ожесточенной драки. Люди яростно кричали.

Некоторые из поселенцев присоединились к Вольцу и отчаянно отбивались от людей Гаррета.

Несколько человек уже лежали на земле. Я увидела, как Вольц бросает кочергу и поднимает со снега меч поверженного врага, безумно хохоча во весь голос.

— Милли, — крикнул мне он, едва завидев, — они настоящие слабаки.