Порабощенная душа - Кери Лейк

рыжеволосая, которую встречал Гевин, была с медовым оттенком кожи. Мышцы её напрягались, когда она потянулась, чтобы покрыть верхнюю часть холста черной краской. Черный. Тёмный. Роковой. Цвет возник в голове Гевина в образах кружевного нижнего белья и кожаных ремней. Её босая нога поцарапала заднюю часть икры, когда она опустилась, чтобы добавить ещё краски на кисть. На подставке мольберта, в стороне от красок, лежала крохотная золотая цепочка, видимо там она сняла свои украшения.

— Итак… ты обнаружил моё тайное убежище. Присаживайся. — Она указала на табурет, стоявший сбоку. — Мне нужен новый сюжет для этой картины. — Её глаза просканировали окружающие их белые лица. — Что-нибудь менее депрессивное.

— Ты хочешь меня нарисовать?

— Да.

Неохотными шагами Гевин пересёк комнату и опустился на стул.

— Тут?

— Да.

— Мне снять рубашку?

— Если хочешь. — Держа кисть в руке, она наблюдала, как он просунул пальцы под черную футболку и стянул её через голову. Её грудь приподнялась от глубокого вдоха, и её взгляд снова обратился к холсту. Она прочистила горло.

— Твоё телосложение… чтобы достичь такого, нужны часы работы над собой.

— Отчасти это генетика, но по большей части да.

— Мышцы… очень точно расположены. Симметрично.

— Тебе будет трудно?

Казалось, она посмеялась над этим вопросом.

— Я уже видела мужчину.

— Я имел в виду необходимость нарисовать что-то симметричное, как ты сказала. — Он усмехнулся, увидев, как румянец залил её щеки. — Ты уже рисовала полуголого мужчину?

— Я рисовала обнажёнку, если тебе интересно.

— Тогда ты не будешь возражать, если я также сниму штаны? — Ему не следовало шутить над ней, но, чёрт, Гевин просто не мог остановиться. Он решил использовать немного юмора, чтобы смягчить мрачное настроение, возникшее между ними всего несколько минут назад.

Она переступила с ноги на ногу, держа кисть наготове, как будто ждала начала стриптиза.

Поднявшись с табурета, он спустил штаны до щиколоток, оставив черные трусы там, где стало очевидным его явное возбуждение от всей их игры. Она откашлялась, второй раз за несколько минут, его губа растянулась в кривой улыбке.

— Это искусство. В этом нет ничего сексуального.

— Значит, это искусство заставило тебя покраснеть? — Помимо поднятия настроения, их игра каким-то образом не завела его зверя. Возможно, его тело не посчитало эту ситуацию сексуальной. Тем более, что Гевину вдруг захотелось продолжить.

— Ты надеешься заставить меня чувствовать себя некомфортно? Это не сработает. Я художник. Ты субъект искусства.

— Я понял. — Он снова поднялся, засунув палец под трусы.

— Стой! — Ладонью она потёрла лоб. — Что… что ты делаешь?

Гевин пожал плечами, подавляя желание рассмеяться над её очевидным дискомфортом.

— Ты уже рисовала обнажённых. Я решил, что будет приемлемо, если я также сниму ещё и это.

— Не делай этого.

Прикусив внутреннюю часть щеки, он почти не сдержал улыбку.

— Почему? — Он наклонил голову и чуть стянул трусы, пока верхняя часть его задницы не выглянула наружу.

— Гевин! — Звонкий шлепок ударил его в грудь, и он посмотрел вниз и увидел, как чёрная краска скатилась к его животу, а кисть покатилась по полу. Она закрыла лицо обеими руками и задохнулась в приступе смеха. — Прости. — Хотя в её голосе было больше веселья, чем извинения. Опустив руки, она открыла два пятна краски на её щеках.

Гевин усмехнулся и наклонился вперёд, подняв кисть с пола, прежде чем небрежно пройти через комнату.

— У тебя, э-э, что-то на лице.

Нахмурившись, она коснулась рукой щеки, оставив после себя ещё одно пятно, а затем вытянула их перед собой.

— Вот дерьмо. Краска попала мне на руки.

Когда она потянулась за кистью, Гевин убрал её.

— Позволь, я исправлю. — Черная полоса пробежала по её подбородку, когда он провёл по нему кистью. — Так намного лучше.

На её щеках появились две ямочки, и она поджала губы, очевидно, сдерживая улыбку. Всплеск красной краски прошёл по его лицу, и Гевин взглянул на себя, заметив новую кисть в её руке.

Он лишь слегка приподнял голову, глянув на неё из-под приподнятой брови.

— Теперь ты в глубокой заднице.

Её глаза загорелись в мгновение ока, и Гевин намочил кисть в краске с синим цветом и резко взмахнул ею, попадая краской по ней. Она нанесла ответный удар, и взрыв смеха вырвался из её рта, когда она попятилась и бросила ещё один заряд краски.

Прежде чем Гевин успел перезарядить оружие, она окатила его ещё одним брызгом. И ещё. Его тело ожило от возбуждения и восторга от веселья.

Её тело дёрнулось и изогнулось, декольте выглянуло из-под застегнутой рубашки, краска попала на подтянутые бёдра.

Несмотря на то, что Гевин явно возбудился, он держал себя под контролем — конечно, полным похоти, но всё ещё держащим на поводке его зверя, скрытого где-то под кожей.

Слепо протянув руку, он схватил её за руку и притянул к себе. Визг смеха вырвался из неё, и Сабель оттолкнулась от его груди, но он обнял её, прижимая к себе.

— Ты сдаёшься?

— Никогда! — Щетина кисти прошлась по нижней части его подбородка.

Его пальцы защекотали её рёбра, заставляя её извиваться.

— Ты сдаёшься?

— И… не… собираюсь…! — Она отталкивалась назад, истерически смеясь.

— Я могу продолжать всю ночь, если хочешь. — Его хватка усилилась, а её тело извивалось и барахталось рядом с ним.

— Хорошо! Остановись! Я сдаюсь! Я сдаюсь! Помилуй! Прошу!

Он замер, но не отпустил её. Они стояли, покрытые краской, тяжело дыша, каждый вдох прерывался её вздрагиванием и хихиканьем. Её глаза закрылись, и её дыхание коснулось его шеи. Каждая часть её тела идеально прижималась к Гевину, её тело было прямо в его руках.

Приоткрытыми губами он провёл по её щеке, заметив, как она подняла подбородок, но не в знак протеста, а так, как будто она приветствовала любой хаос, который Гевин планировал нанести в следующий раз. Сейчас. Он наклонил голову и прижался к её губам своими.

Мягко. Сладко. Вкус наполнил его рот, как конфета, тающая на языке. Вкус, которого он никогда раньше не пробовал, но которого неосознанно жаждал.

Её руки обвили его шею, и он двинулся вперёд, пока она не ударилась о стену.

Страсть полилась из её рта в рот Гевина, как будто он умирал от голода, а она сохранила всё, что нужно его телу для выживания. Он закинул её ногу на своё бедро, прижав её к стене, и схватил ее6 за подбородок свободной рукой.

Потерянный. Жестокий. Жадный. Никогда в жизни он не хотел чего-то так сильно. Тем не менее, его зверь оставался под контролем.

Неужели он ошибся? Возможно, проклятия не существовало. Возможно, Джессика была не более