Нежеланный брак - Катарина Маура

Она издевается. И мне нечего ей ответить. Моя челюсть сжимается, и мое раздражение только усиливается, когда она улыбается мне так, как в детстве. Словно она знает что-то, чего не знаю я, словно она считает меня милым.

— Бабушка Анна?

Я тут же напрягаюсь, услышав мягкий голос Фэй, и оборачиваюсь, чтобы увидеть ее, вошедшую в гостиную. Белое платье колышется при каждом ее шаге. Оно напоминает мне ту рубашку, что она надела вчера утром, когда я усадил ее на кухонную стойку.

Фэй замирает в паре шагов от меня, ее взгляд мечется между мной и полом, а на щеках расцветает нежный румянец. Я едва сдерживаю улыбку, чувствуя, как напряжение в теле медленно растворяется.

— Фэй, дорогая, — бабушка улыбается ей так искренне, что я моргаю, пораженный. Я уже и не помню, когда в последний раз видел, чтобы бабушка улыбалась так.

— Дом просто великолепен. Не верится, что ты сама занималась всей обстановкой. У тебя настоящий талант, милая.

Я молча наблюдаю, как моя жена слегка выходит из своей скорлупы. Она весь день избегала меня, и я дал ей пространство, в котором она, очевидно, нуждалась. Так же, как и вчера, когда она притворялась спящей. Интересно, о чем она думала? Действительно ли считала, что я прикоснусь к ней, когда ее тело еще не восстановилось?

Двойственность ее натуры завораживает. Когда она возбуждена, она становится совсем другой. И, думаю, эта сторона ее куда ближе к настоящей, чем та застенчивая девушка, что сейчас стоит передо мной, ведя светскую беседу с моей бабушкой.

— Сегодня я здесь, чтобы обсудить ваши новые обязанности и правила, которым вы оба должны следовать, — заявляет бабушка, возвращая мое внимание к себе.

Фэй кивает, ее выражение лица серьезно. Я внимательно наблюдаю за ней, когда она напрягается и расправляет плечи. Меня интригует, насколько она хочет угодить, и это делает ее непокорность в отношении Эрика еще более раздражающей.

— Позже я пришлю вам Лорен, вашу домработницу, и Гаррета, вашего шофера. Они уже с нетерпением ждут встречи с тобой, — сообщает бабушка Фэй, и я кривлюсь.

Скорее, чтобы шпионить за нами для нее, вот что она имеет в виду. То, как ее пальцы подергиваются сбоку, заставляет меня подозревать, что Фэй тоже это понимает.

Я ловлю каждое изменение в ее выражении лица, пока она говорит с моей бабушкой. Каждое движение, каждый вздох. Она контролирует себя до мельчайших деталей. Все в ней выверено, просчитано. Наверное, именно поэтому мне так хочется провоцировать ее. Видеть, как она теряет самообладание, — чертовски прекрасно.

Я уверен, что ее собственные реакции на меня удивляют ее не меньше, чем меня. Особенно если учесть, что до нашей брачной ночи она была девственницей. То, как она обхватила губами мой палец… ее едва сдержанная жажда наказания, когда я пригрозил ей за малейшее приближение к Эрику. Все это заставляет меня думать, что я пока видел лишь верхушку айсберга. И чем больше я узнаю ее, тем сильнее подозреваю, что она подходит мне куда больше, чем я рассчитывал.

— Учитывая, как долго вы были помолвлены, думаю, мне не нужно напоминать вам правила?

Фэй качает головой:

— Минимум три года верного брака, в котором мы оба стараемся, разлуки — не дольше трех дней подряд, совместная спальня, — спокойно перечисляет она, опуская более тонкие нюансы контракта.

— В таком случае остается лишь передать вам часть благотворительных фондов, которыми я занимаюсь. Начнем с самого важного для меня — фонда Windsor Staccato.

Я невольно вздрагиваю, все мое тело напрягается. Она что, издевается надо мной сейчас? Бабушка смотрит на меня так, словно бросает мне вызов, и когда я молчу, она победно улыбается.

— Этот фонд создали моя невестка и твоя мать, — продолжает она. — Дион поддерживает его финансирование, но можно сделать гораздо больше. Его цель — предоставлять бесплатные уроки музыки тем, кто не может себе этого позволить, и воспитывать талант, когда мы его находим. Обе ваши матери твердо верили, что доступ к музыке — это основное право, которое никогда не должно быть отнято ни у одного ребенка, и я подозреваю, что ты чувствуешь то же самое.

Этот фонд был одной из главных причин, по которым я вообще согласился жениться на Фэй, но бабушка знает, что я не хочу иметь с ним ничего общего, кроме обеспечения его сохранности. Сначала пианино, теперь это. Зачем она это делает со мной?

И я даже не могу возразить. Она права. Фэй действительно будет заботиться о фонде. Он будет в надежных руках.

— Я не подведу вас, — говорит Фэй, ее голос слегка дрожит.

Бабушка улыбается ей ободряюще:

— Я в этом не сомневаюсь.

Забавно, как рядом с Фэй она становится по-настоящему бабушкой. Я даже не знал, что эта часть ее еще существует. Думал, она умерла вместе с моими родителями.

Когда она, наконец, направляется к выходу, я выдыхаю с облегчением. Каждый раз после ее визита у меня остается это гнетущее ощущение надвигающейся беды.

Этот брак и без нее достаточно сложен.

— Ах да, Фэй, — произносит она у двери, ее голос звучит почти с сожалением. — Сегодня мне звонил твой отец. Он сказал, что не может до тебя дозвониться, и просил напомнить о концерте на следующей неделе.

Фэй вздрагивает, и я тут же хмурюсь. Что-то в ее реакции не так. Я-то думал, она любит быть концертирующим пианистом. Или я чего-то не знаю?

Дверь закрывается, а Фэй застывает, рассеянно глядя на нее.

— Ты знаешь, что тебе не обязательно работать, если ты этого не хочешь? — негромко говорю я. — Если концерты больше не приносят тебе радости, если тебе просто нужен перерыв — это нормально. Теперь ты Виндзор, Фэй. Ты не обязана делать то, чего не хочешь.

Она медленно поворачивается ко мне, и у меня по спине пробегает теплая дрожь. Кажется, она не осознает, что это первый раз за весь день, когда она смотрит мне в глаза по-настоящему.

— Без рояля я — ничто, — шепчет она, ее взгляд какой-то отстраненный. — Пожалуйста, не забирай у меня это.

Я хмурюсь, преодолевая расстояние между нами.

— Я не могу у тебя ничего забрать, ангел. Я твой муж, а не тюремщик.

Она кивает, но в ее глазах не становится меньше недоверия. И страха. Я понятия не имею, чем заслужил это. И не знаю, как это исправить.

Глава 30

Фэй

— Ты сегодня великолепна, — произносит Дион, когда машина останавливается перед концертным залом. Его взгляд скользит по моему телу с