Асины журавли - Елена Чумакова

чего машина умчалась в сторону Нормандского побережья. Соколовский вернулся к своей машине, и тут – о, провидение! – встретил бывшего однополчанина, которого не видел много лет. Увильнуть от встречи не получилось. Максиму Игнатьевичу пришлось на ходу придумывать, какой случай привел его в этот район Парижа и что он делал в машине с дипломатическим номером. Потом, сославшись на экстренные дела, Соколовский сбежал. На пути к модному дому его машина вдруг заглохла. Некоторое время ушло на поиск и устранение поломки. Ехать в модный дом уже не было смысла, и Максим Игнатьевич отправился в отель. Следом приехала Ася. Времени на объяснения не было, необходимо было появиться вместе на именинах жены сослуживца. Прибыли супруги, когда гости уже расходились. Соколовский объяснил опоздание неисправностью мотора, Ася сетовала на долгое ожидание в машине. Присутствующие поверили и посочувствовали. Дальше, согласно плану, супруги поужинали в любимом ресторане, где их хорошо знали официанты, и вернулись в отель.

Миллер ни на именинах, ни на службе в этот день, естественно, не появился, но никто этому факту особого значения не придал. И только вечером, когда обеспокоенная отсутствием мужа супруга Миллера позвонила его адъютанту, тот спохватился и вспомнил, что Евгений Карлович после похищения Кутепова завел правило оставлять записку в столе, куда он пошел и когда должен вернуться. Об этой договоренности знал только его адъютант. Он спешно вернулся в штаб-квартиру, нашел записку, оставленную Миллером, и, не веря своим глазам, прочитал: «У меня в 12-30 на углу улиц Жасмен и Раффе встреча с германским военным атташе, которую организует генерал Соколовский, затем планирую вернуться в штаб. Возможно, это ловушка, поэтому на всякий случай оставляю эту записку».

Максим Игнатьевич ничего об этой записке не знал. Они с женой готовились лечь отдыхать после нервного дня, когда в номер решительно постучали. На пороге стояли адъютант Миллера и два офицера. Соколовскому пришлось в их сопровождении вернуться в штаб-квартиру РОВС. Пока что его пригласили для разбирательства, никто всерьез не верил ни в похищение Миллера, ни в причастность к его пропаже руководителя контрразведки. Однако никаких убедительных объяснений у Максима Игнатьевича не было. Тут вспомнили об анонимке. Дело принимало все более скверный оборот. Соколовский заявил, что не имеет права раскрывать детали сверхсекретной встречи, но у него есть доказательства собственной невиновности, и он готов их предъявить. Они находятся в его кабинете в сейфе, и сейчас он их принесет. Соколовский вышел из кабинета Миллера. Офицеры ждали пять минут, десять… Догадавшись, что дело нечисто, побежали за Соколовским, но ни в кабинете, ни где-либо в помещении штаба его не оказалось. Охранники тоже не видели, чтобы генерал покидал здание. Самые тщательные поиски не дали никакого результата. Соколовский исчез бесследно. Офицеры в полной растерянности вновь отправились в отель к жене генерала.

Ася после ухода мужа сильно тревожилась. Женская интуиция подсказывала, что пришла настоящая беда – не отвертеться. Она ходила от окна к двери и то молилась горячо, сбивчиво, то придумывала всем событиям дня объяснения, доказывающие непричастность мужа к похищению. Когда офицеры вернулись без Максима Игнатьевича, более того, стали спрашивать, где он, нервы женщины не выдержали, она закричала: «Где мой муж? Что вы с ним сделали? В чем вы его обвиняете? Он ни в чем не виноват!». Офицеры удивленно переглянулись: откуда Бартошевская знает, что ее мужа в чем-то обвиняют? Ася поняла, что сболтнула лишнее, но слово не воробей, вылетит – не поймаешь.

Ей пришлось спешно собираться и в сопровождении офицеров ехать домой в Озуар-ла-Феррьер. Она и боялась, что мужа найдут и арестуют в доме, и в то же время боялась, что его там не окажется. Заспанная растерянная горничная уверяла, что хозяин дома не появлялся. Не найдя Соколовского, офицеры уехали. Ася осталась в полном смятении. Куда пропал Максим? Жив ли? Что ей делать? Что ее ждет? Вопросы, вопросы и ни одного ответа. Одно было несомненно: прежней жизни настал конец. Она вглядывалась в темноту сада, прислушивалась к каждому шороху в надежде, что муж прячется где-то рядом, вот-вот объявится. Асе вспомнилась подобная ночь, когда она ждала Станислава в цирковой гостинице. Та же мучительная неизвестность, бесконечное ожидание, страх…

Рассвело, в свете зари сад хорошо просматривался. Никого. Ася решила, что надо срочно встретиться с куратором. Она сложила в сумочку документы, деньги, спрятала в лиф кое-какие драгоценности, готовясь к побегу, и позвонила по телефону на условленный номер. Как обычно, после третьего гудка положила трубку и вышла из дома. Привычные действия и наличие хоть какого-то плана помогли взять себя в руки. Приехав в Париж, прогулялась по улицам, убедилась, что слежки нет, лишь после этого вошла в букинистический магазин. Куратор уже ждал в конспиративной квартире. Выслушав ее рассказ о событиях вчерашнего дня и ночи, велел ей ожидать и ушел.

***

В далекой Москве рабочий день был в разгаре. Генералу Ляпину доложили о срочных радиограммах из Парижа. Первая, самая важная: генерал Миллер арестован, жив, в настоящий момент его везут в Ленинград на пароходе «Мария Ульянова».

Вторая: агент Сильвер (генерал Соколовский) провален. Ему удалось сбежать при задержании. Он спрятался в квартире тайного агента СССР в том же здании двумя этажами выше штаб-квартиры РОВС.

Это была хорошо законспирированная явочная квартира, которую можно было использовать в самом крайнем случае. Богатый русский меценат Третьяков, давно живущий в Париже, владелец дома, у которого РОВС арендовал помещение, на самом деле был агентом советской разведки.

Третья: агент Сильверова (она же Бартошевская) в настоящий момент ожидает распоряжений в конспиративной квартире. О судьбе мужа ничего не знает.

Прочитав радиограммы, генерал Ляпин задумался. Офицер НКВД стоял навытяжку в ожидании его решений.

– Думаю, Сильвер может нам понадобиться. Обеспечьте его доставку сюда, на Лубянку. Пусть вывозят в багажнике дипмашины нашего посольства через Испанию, там помогут перейти линию фронта и уже из расположения нашей части военным самолетом отправят в Москву.

– А что делать с агентом Сильверовой?

Генерал Ляпин на минуту задумался, потом сказал:

– Она нас больше не интересует. Отработанный материал. Нет смысла рисковать ради ее отправки в Россию.

– Тогда может… ликвидировать?

– Нет необходимости. Не так много она знает. Явочной квартирой, естественно, больше не пользоваться, в посольство не пускать, только и всего.

– Разрешите идти?

– Свободен.

Оставшись один, генерал Ляпин прошел в соседнюю с кабинетом комнату отдыха, достал из буфета начатую бутылку водки, плеснул в стакан и залпом выпил. Постоял в задумчивости у окна, глядя на птиц, качающихся на ветру на оголившихся ветвях березы, и вернулся