Асины журавли - Елена Чумакова

Тем временем французская полиция не дремала, следователи проверили показания мадам Бартошевской и выяснили, что она солгала, уверяя, что муж ждал в машине, пока она выбирала платье в модной мастерской. Господин Эпштейн уверял, что никакой машины перед мастерской не было, а мадам Бартошевская уехала на такси. Это совпадало с указанным в записке временем встречи генерала Миллера с загадочным немецким военным атташе.

Кроме того, в полицию обратился русский эмигрант, бывший белогвардеец и сослуживец Соколовского. Он прочитал в газетах о похищении Миллера, сопоставил факт встречи с давним приятелем возле машины с дипломатическим номером и догадался, свидетелем чего он стал.

Следом заместитель Миллера принес в полицию обнаруженные в сейфе Соколовского документы. Факт шпионажа больше не вызывал сомнений. Полицейские вновь отправились в Озуар-ла-Феррьер с более тщательным обыском и на этот раз нашли замаскированный тайник с секретными документами, шифровками, инструкцией ОГПУ и прочими свидетельствами шпионской работы обоих супругов.

Ася возвращалась домой с тяжелым сердцем. Ее мысли крутились вокруг мужа: где он? Жив ли? Увидятся ли они когда-нибудь? Что ей делать? Как вывернуться из опасной ситуации? Всю сознательную жизнь Асю окружали поклонники, всегда находился мужчина, готовый взять на себя заботу о ней за благодарный взгляд, за улыбку, за возможность быть рядом. Последние пятнадцать лет этим мужчиной был любимый муж. К пятидесяти годам ряды поклонников как-то поредели. Впрочем, был еще один человек, готовый прийти ей на помощь…

Однажды гастрольное турне занесло Анастасию в Краков. Соколовский по делам службы отбыл в Париж. После концерта в гримерную принесли корзину роскошных роз, среди которых белел конверт, а в нем – приглашение на ужин в ресторане отеля. Ася и так планировала поужинать именно там. Она спустилась в ресторан, метрдотель пригласил ее к столику, за которым сидел солидный господин. Он привстал, склонил голову в почтительном полупоклоне, и Ася чуть не упала в обморок, узнав в нем Станислава Бартошевского!

– Позвольте представиться: Эдмунд Сташевский, ваш горячий поклонник, – сказал он быстро, раньше, чем Ася пришла в себя.

– Я… Ничего не понимаю… Вы так похожи на моего первого мужа…

– Станислав Бартошевский похоронен в общей могиле под Домбровицей. Точнее, человек с его документами. А я под именем Эдмунда Сташевского попал в польский госпиталь с ранением. Но это строго между нами, – собеседник приложил палец к губам, в глазах заплясали знакомые золотистые искорки.

– После войны остался жить в Кракове, – продолжил он свой рассказ, – занялся бизнесом, открыл свое варьете. И дела идут неплохо. Откровенно говоря, я мог бы дать тебе больше, чем твой «генерал в изгнании». Впрочем, сейчас я женат. У меня растут две очаровательные дочки. Старшую зовут Анастасия, Асенька. И, в отличие от тебя, она меня нежно любит. Вот так сложилась моя жизнь. У каждого своя дорога, но ты по-прежнему можешь рассчитывать на меня в любых обстоятельствах.

Ася ничего не рассказала мужу об этой встрече, зная, насколько он ревнив. Это стало ее тайной. Со Сташевским она осталась в дружеских отношениях, изредка обмениваясь тайными письмами или встречаясь во время гастролей в Польше, Чехии. Именно Эдмунд дал ей денег на первый взнос за дом в Озуар-ла-Феррьер. Мужу Ася сказала, что это гонорар за гастроли.

Сейчас, в такой опасной ситуации, она вспомнила о первом муже. Еще не поздно было бежать, уехать ночным поездом в Берлин и дальше, в Варшаву. Эдмунд поможет затеряться там под чужим именем. Денег, драгоценностей у нее в сумочке достаточно. Но Максим! Он где-то рядом, в любую минуту ему может понадобиться ее помощь. Ведь у него никого, кроме нее, нет. Последние пятнадцать лет они были одним целым, и сейчас, оказавшись одна, Ася чувствовала себя птицей с подбитым крылом – не взлететь.

Бартошевскую арестовали, едва она переступила порог своего дома. На этот раз от французской вежливости ажанов не осталось и следа, ее везли в мэзон д’аррэ (арестный дом) в наручниках.

***

Судебный процесс над известной певицей вызвал небывалый ажиотаж не только в эмигрантских кругах, но и среди парижан, уж очень невероятной казалась шпионская история. Люди, близко знавшие эту женщину с ласковым взглядом, так проникновенно певшую знакомые с детства народные песни, любимые романсы, отказывались верить, что она работает на советскую разведку. Газеты на разные лады обсуждали сногсшибательную новость. Зал судебных заседаний не мог вместить всех желающих увидеть процесс своими глазами. Зрители, которым не хватило места на скамьях, стояли вдоль стен, в проходах, в дверях. Те, кто не смог попасть в зал, толпились под зонтами возле здания суда, несмотря на унылый, безнадежный осенний дождь и пронизывающий ветер. Певица Бартошевская вновь собрала аншлаг, но как отличались эти хмурые возмущенные лица от прежних, излучавших восторженные улыбки! Бывшие поклонники негодовали: звезда обманула их, обвела вокруг пальца. Прежде ее чарующее пение навевало воспоминания о сияющих люстрах концертных залов, о балах и блеске бриллиантов на дамских шейках, о золоте эполет, о русских просторах, о полете тройки по заснеженной дороге – обо всём дорогом, что осталось в милой сердцам юности. И вдруг: большевизанка… советская шпионка!

Люди смотрели на поникшую женщину в темном платье. Где прежняя дива в кокошнике, в жемчугах? Где ее стать и завораживающий голос? И публике казалось: это Бартошевская виновата в невозвратности той прекрасной жизни, в никчемности их нынешнего существования на чужбине. Разве такое прощается? И поделом ей! В зале висела атмосфера ненависти, и не было бедной женщине снисхождения.

Ася стояла пред толпой враз постаревшая, испуганная, растерянная. Те, на кого она работала, не пришли ей на помощь. Тот, кого она так любила, исчез, сбежал. У нее не осталось друзей, никто не рискнул сказать хоть слово в ее защиту. Рассчитывать приходилось только на себя. И несчастная женщина боролась в одиночку, сражалась за свою жизнь. Она то проявляла выдержку, изворотливость, то притворялась простой полуграмотной бабой, то ловко переворачивала факты с ног на голову. Отрицала все обвинения, придумывала оправдания. Ну не могла же она, в самом деле, признаться, что является советской шпионкой! Это было бы самоубийством. А она хотела жить!

Ася смотрела на толпу, слышала оскорбительные выкрики и думала: «А вы сами кто? Вы, присягавшие в верности своему императору, получавшие из его рук чины, звания, награды, певшие «Боже, царя храни…». бросили его, юных царевен и больного цесаревича на растерзание, бежали, спасая кошельки и шкуры. Вы и есть предатели. А предать предателей не грех. Я работала не на большевиков, правители