Соловейка. Как ты стала (не) моей - Полина Рош

Пожалуйста! – хотелось ей сказать, – не мучай себя так! И меня не мучай, пожалуйста! Что ему сказать? Что она совсем не думала о нём?..

– Ты меня теперь ненавидишь? – тихо спросила Соловейка, кусая губы, чтобы не рыдать в голос.

– Как я могу ненавидеть тебя, – сказал Аяр, поведя подбородком. Он будто хотел отвернуться, но не стал.

– Пожалуйста, Аяр, разреши мне помочь тебе, – горячим шепотом заговорила Соловейка. – Можно я помогу тебе? Я освобожу тебя, я не знаю, я что-нибудь придумаю, и ты сбежишь! Аяр, пожалуйста! Давай ты сбежишь, только не оставайся здесь! Вдруг князь тебя не простит?

Слёзы на её щеках и ресницах замерзли, но холода она не чувствовала. Внутри всё колотилось от ужаса и горячего желания помочь брату. Только бы не видеть больше его безучастного, мёртвого взгляда. Она не сможет больше жить, если он замёрзнет так же, как сестра. Растворится в холоде и застынет.

Аяр смотрел на неё и впервые за эти дни на лице его было удивление. Он так на неё смотрел, будто впервые видел.

– Аяр! Прости меня! Я не знаю, что мне сделать, чтобы ты простил меня… Но, может, ты и не хочешь, я пойму… Но, пожалуйста, позволь помочь!

– Тогда он на цепь посадит тебя… Или убьёт, – сказал Аяр уже не таким ледяным голосом, а почти своим, привычным. Соловейка с надеждой прильнула к нему, с трудом сдерживаясь, чтобы не рыдать в голос.

– Нет… Меня не посадит на цепь, – убеждённо сказала она.

Хоть до этого мгновения была уверена, что князь и миловать, и карать своих детей привык одинаково. Но она-то ему не дочь. Соловейка была уверена, что тот жар, который она так жадно глотала в его шатре и с которым он целовал её спину сделал её особенной. Он не причинит ей боли, он не захочет, чтобы она умерла. Но пусть он её даже выпорет, как тогда. Соловейка всё стерпит, лишь бы не потерять Аяра вслед за Журавелькой. Почему она не может любить и князя, и брата? Зачем ей кого-то выбирать?.. Неужели он и правда не хмельной был на той охоте и влюблён? Но почему же такого жара она никогда не чувствовала, обнимая его?

С надеждой Соловейка посмотрела в лицо брата – только бы он её понял! Только бы не сердился и не ненавидел. А Аяр сначала очень удивился, а потом вдруг нахмурился. Глаза его снова наполнились цветом серого, мокрого снега. Он взял её за плечи – какие холодные и цепкие у него пальцы! – и отстранил от себя.

– Соловейка… уйди отсюда. Я прошу тебя, уйди.

Соловейка страдальчески посмотрела на него, в одну секунду поняв, что он не согласится. Её сильный, терпеливый брат никогда на побег не согласится, сколько бы она его не упрашивала. Но и умереть вот так он не может! Не может! Не может!

– Аяр!..

– Уйди! – срывая горло, хрипло крикнул княжич. – Не нужно мне твоей заботы.

– Не прогоняй меня, Аяр, прошу! Дозволь мне хоть что-то сделать для тебя. Я ведь не знала, не знала, Аяр, что ты…

– А если бы знала, пошла бы к нему? – резко спросил он, догадавшись, о чем она никак не могла сказать вслух. – Пошла бы?

В глазах его сверкал невысказанный, но такой понятный упрёк: хотя бы просто сказать! Произнести! Такие простые слова: Аяр любит её. Но Соловейка почему-то не могла. Она ему верила, но сказать самой себе, что брат влюблён – никак не получалось. Потому что иначе она его любовь… предала? Уйдя к другому, но она ведь не знала! Соловейка задрожала, казалось, каждый взглядом Аяр её стегал больнее, чем розгами.

– Аяр…

– А если не ты к отцу пошла, а он пришел… Почему ты ничего мне не сказала? Разве я бы тебя не защитил?! Только не говори мне, Соловейка, что ты…

Теперь уже и он сам не смог сказать, что Соловейка пришла к князю по любви, оставив его одного на той лесной поляне.

А может, она тогда к нему и шла в огромной княжьей черной шубе? Аяра будто кипятком окотило, он явственно увидел, как она, храня за пазухой его признание, пошла вместе с ним к его отцу и бросила вместе с шубой ему под ноги. Под сердцем что-то так сжалось, что он не удержался от стона. Уронил голову на ладони, сжал волосы в кулаки.

Всё это время Аяр думал, что хуже не может быть: князь обидел его любимую Соловейку, а он ничего не смог сделать, хоть и чувствовал, как тот на неё смотрит. Почему он ничего не понял, когда отец хлестал её розгами, когда гонял босую по заснеженному двору? Аяр хотел её целовать, с ума сходил от запаха волос, был так близко и ничего не понял! Ни о чем не догадался.

А оказалось, что же, князь её вовсе и не обижал? Аяр поднял голову, взглянув на Соловейку. Она всё так же сидела рядом с ним, не смея тронуть руками и не зная, что Аяра разрывало от черных, страшных мыслей: может, лучше б Остромысл её силой взял? Он смотрел на её непокрытую медно-медовую голову и в разрушающей, калечащей обиде думал: может, ему было бы легче, если б князь её схватил, задрал подол на голову и взял своё, не спрося?

А любила бы она его. Его.

Княжича трясло так, что он ни холода, ни боли не чувствовал. Он ненавидел себя за эту мысль, но перестать её ковырять, как язву, не мог. Когда он такой стал? Разве мог он раньше такого ей желать? Разве любовь может такими словами говорить?

– Аяр, прошу тебя, братец… – голос Соловейки ввинчивался в мозг, заставляя Аяра раз за разом вспоминать о том, что он хотел причинить ей боль, чтобы быть единственным. Даже если только в мыслях. – Позволь мне остаться твоей сестрой? – отчаянно просила Соловейка.

– Да как ты можешь быть сестрой мне?! – не в силах сдержаться, вскрикнул Аяр. – Я ни видеть тебя, ни слышать не могу! Я бы душу вырвал, только б не думать о тебе!..

Соловейка закрыла лицо руками, слёзы потекли по щекам. Аяр стиснул зубы и замотал головой. Он так хотел замёрзнуть, чтобы никогда больше ничего не чувствовать, но