Развод и запах свежего хлеба - Юлия Ильская

Она долго молчит, задумчиво теребит край салфетки, а потом вдруг резко поднимает на меня взгляд, в котором уже нет прежней злости, а только растерянность и страх:

– Я… я не знаю, Вероника… Это же столько лет… Я боюсь, вдруг ничего не получится…

Я мягко и спокойно беру её руку в свою и чуть сжимаю ладонь, пытаясь поддержать её:

– Я тебя понимаю, Лиза. Это сложно, очень сложно. Но поверь, тебе будет намного легче, если ты решишься с ним поговорить. Это не страшно, особенно, если я буду рядом. Я уважаемый юрист, поверь, никто не причинит тебе вреда, пока ты со мной.

Она смотрит мне в глаза, молчит несколько долгих секунд, словно решает для себя что-то важное. Затем тяжело вздыхает и, словно уступая, тихо произносит:

– Хорошо, Вероника. Я согласна поехать к нему. Но только вместе с вами. Одна я не смогу. Если вы будете рядом, я попробую его выслушать.

Я улыбаюсь ей и чувствую, как внутри всё сжимается от облегчения и радости:

– Конечно, Лиза. Я всегда буду рядом, тебе нечего бояться. Спасибо, что решила попробовать.

Она молча кивает, пытаясь сдержать слёзы, и наконец-то улыбается мне.

Я знаю, что разговор между ней и Глебом будет непростым. Но я чувствую, что этот первый шаг – самый важный.

Глава 67

Макс

Подхожу к дому, смотрю наверх на свои окна. Внутри всё переворачивается от отчаяния. Квартира уже продана, все бабки ушли за долги, а значит, всё, писец.

От прежней жизни осталось пустое место и полная жопа. Дальше…не знаю. Но и сидеть тут больше смысла нет, пора уже поставить точку.

Поднимаюсь наверх, открываю дверь. Карина сидит на диване, спокойно листает телефон и даже не поднимает на меня взгляда. Будто ничего не случилось маникюр свежий, волосы уложены, довольная, сытая, счастливая.

Прямо бесит смотреть на неё сейчас. Никакой поддержки, никакого участия, ей плевать вообще.

– Всё, приехали, – говорю я резко и зло, кидая ключи на стол перед ней. – Квартира продана, собирай барахло, мы перезжаем.

Она медленно поднимает глаза, смотрит на меня с какой-то ленивой, почти насмешливой улыбкой.

– Мы?! Ты серьёзно? – усмехается она, отбрасывая телефон в сторону.

– Серьезно, Карина, – цежу я сквозь зубы, с трудом сдерживая себя, чтобы не взорваться. – Пора сваливать. Квартира не наша, а бабок нет. Всё, мы на нуле.

Она вдруг громко и презрительно смеётся мне прямо в лицо.

– Мы на нуле? – передразнивает она меня и качает головой, будто я только что сказал глупость. – Нет никаких «мы». Есть только ты! Неудачник, который всё потерял. А у меня, дорогой мой, всё прекрасно. У меня и квартира будет, и деньги есть. И всё остальное тоже будет.

Я смотрю на неё, не понимая, что она несёт, и чувствую, как внутри начинает закипать злость.

– Ты совсем берега потеряла, Карина? – тихо, почти шепотом говорю я. – Какие деньги? Какая квартира? Нам впору на вокзале ночевать. Доставай уже свою заначку!

Она снова смеётся, высокомерно и презрительно.

– Да что ты говоришь, Макс! На вокзал? Ты? Вот это смешно! Пойми уже, наконец, дурачок ты наивный, ребёнок не твой. Слышишь? Ребёнок. Не. Твой. И квартиру, и деньги, и клинику, и все мои хотелки оплачивает настоящий отец моего ребёнка. Настоящий мужчина, у которого всё схвачено и есть реальные бабки, в отличие от тебя. Я ухожу к нему.

Я стою, тупо смотрю на неё и пытаюсь осознать, что вообще происходит. Башка гудит, будто меня по ней ударили кирпичом. Снова.

– Что ты сейчас сказала? – медленно переспрашиваю я.

– Я сказала, что ребёнок не твой, Макс. – Она улыбается насмешливо и смотрит мне прямо в глаза. – Тебя просто грамотно развели. Виктор Григорьевич Сыромятников настоящий отец моего ребёнка. Понимаешь? Вот кто обеспечивал мне всё это время уровень, к которому я привыкла. А ты пустое место, неудачник, который даже фирму свою прокрутил, всё потерял. Ты был просто прикрытием! Ты уже не нужен! Ко мне приходила его жена. Они разводятся и Витя будет жить со мной!

Я молчу, чувствуя, как комок злости и растерянности подступает к горлу.

– Виктор Григорьевич? – повторяю я тупо. – То есть ты всё это время… с ним?

Она пожимает плечами, явно наслаждаясь моим унижением.

– Ну, а как ты думал, Макс? Ты же видел, как я жила. Откуда у тебя были бы такие деньги? Я просто думала, ты сам всё поймёшь. А ты дурачок доверчивый, повёлся. Даже жалко тебя стало, хотя нет, не жалко. Жалкие неудачники вроде тебя заслуживают такой жизни..

Я смотрю на неё и понимаю, что ничего не осталось. Всё рухнуло в одну секунду. Фирма, деньги, друзья, теперь ещё и Карина, ради которой я предал Веронику, оказывается просто смеётся надо мной.

– Ты дрянь, – тихо говорю сквозь зубы. – Подлая, грязная дрянь.

Она лишь усмехается и встаёт с дивана, равнодушно поправляя волосы.

– А ты наивный идиот, Макс, – спокойно отвечает она. – Всё уже кончено. И давай не будем устраивать сцен. Я уже устала от твоих жалких претензий и нытья.

Она проходит мимо, чуть задев меня плечом, и я смотрю ей вслед, чувствуя, что всё уже неважно. Она уходит, а я остаюсь один полностью разбитый, униженный и растерянный. Стою и не знаю, что дальше делать. Идти некуда, денег нет, даже людей, которые готовы были бы мне помочь, уже не осталось.

Она уходит, хлопая дверью, и я просто тупо сажусь на диван, чувствуя, как всё внутри проваливается куда-то вниз.

Теперь у меня действительно ничего не осталось. Ни денег, ни женщины, ни ребенка, ни друзей. И даже самой маленькой надежды на то, что можно всё исправить.

– Ну и чёрт с тобой, Карина, – зло говорю я сам себе, пытаясь хоть как-то найти силы, чтобы не сломаться окончательно. – Пусть теперь с тобой мучается этот Виктор. Вы друг друга стоите.

Я ухожу, громко хлопнув дверью. Ухожу в никуда, в