Совместное дыхание. Жизнь и любовь подводных пловцов - Светлана Хромова

прекрасное, а сегодня кажется, вдруг это что-то лишь принимаемое мной за любовь. И я всего лишь не хочу отказать себе в том, чего мне так хочется. Что это желание завтра пройдет. И я бы не предложила ему переехать ко мне, если бы он жил один. Или предложила бы? Или мне просто обидно, что случилось вот так, а мне хотелось бы по-другому. В конце концов, он же со мной. А что со мной, встречается? Ну да. Или я просто не могу принять человека с его прошлым и настоящим. И будущим? Может, он с ней из-за детей, они маленькие, он переживает, как мальчики без него. Они ради них притворяются семьей, и оба устали от этого притворства… Но дети же не будут маленькими вечно. Время проходит быстро. Мне кажется, им примерно девять и двенадцать – через десять, даже восемь лет они уже взрослые. Сколько мне будет через десять лет, ужас какой! Но он же не сказал, подожди, вот через десять лет дети вырастут, я с ней разведусь. А я не спросила. А что я спрошу? Что тут вообще можно сказать? Разведись с ней? Женись на мне? Глупость какая-то. И потом, человек, проживший много лет в семье, тем более в доме, в который ему не хотелось возвращаться, скорее хочет побыть один, а не перепрыгнуть из одного брака в другой, ведь где разница? Гарантий, что с этой новой семьей не получится то же самое, нет, и он, как и я, должен это понимать. Как ни повернись, все ерунда какая-то. И все же, будь он свободен, стала бы я про это думать? Геня же столько раз предлагал, но мне казалось… Ничего тебе, Анна-Мария не казалось, ты даже просто жить с ним в одной квартире в последнее время не хотела, тяжело было находиться рядом. Все время хотелось уйти оттуда – то к родителям, то в отпуск с подружками. Или прийти попозже, чтобы почти не встречаться. Зачем, зачем это все было, почему так вышло. И ведь хотелось, чтобы было по-другому, но иначе не получалось. Не получилось. Нет, он хороший, конечно. Но это же не повод для создания семьи. А что повод? И потом, вдруг Анжела права – завтра я проснусь и не почувствую ничего. Прочитаю, о чем пишу сегодня, и недоуменно пожму плечами, как такое могла писать и почему меня волновало то, из-за чего сегодня ничего не чувствую. Или поеду с друзьями в горы, а там мне встретится инструктор по горным лыжам. Итальянец. Молодой. Одинокий. Что тогда, Анна-Мария?

Надо признать – я же понимаю, что дело не в жене. Не в детях. Если человек хочет что-то менять, он это меняет. В конце концов он мне в вечной любви не клялся и ничего не обещал. Может, Игорь просто не хочет жить со мной вместе. И вообще, с чего бы ему такое хотеть. Жена и дети очень удобны с этой стороны, можно свое нежелание прикрыть благородной целью. Правду говорить всегда непросто, а то и невыгодно. И потом, это страшно неудобно – что-то менять. Дом. А вдруг это ее квартира?

Почему он сидит в клубе допоздна и берется за любую работу? Не похоже на семейного человека. И сразу думается, а когда он общается с детьми, которых якобы не может покинуть. Ночью, когда они спят? Утром он спит, да и они в школу собираются и уходят. Вечером его нет. По выходным детская школа дайвинга, или подледное, или просто нырялка. Командировки опять же. Надо будет решиться поговорить на эту тему.

С одной стороны, и жалко, что у него дома нехорошо, а с другой, если бы ему хотелось возвращаться домой, то мы бы вряд ли познакомились. Вообще, в какой момент живущие под одной крышей становятся врагами? Есть ли какая-то отсчетная точка, спусковой механизм, нечто, что можно было найти и обезвредить? Говорят и пишут, любовь не должна быть легкой, люди меняются, и это все большой душевный труд… Люди меняются, любовь неизменна. Когда она есть, не нужно искать поводы по которым следует быть вместе. Формально возможны тысячи бытовых или рабочих моментов, дети, память, общая радость или общая беда, но не об этом думал Бог, соединяя мужчину и женщину. Или как раз об этом? Ведь в то же время, если человек, уже пообещавший отвечать за другого и быть с ним в горе и радости, по каким-то причинам перестает его любить и желать – почему он может любить кого-то еще? Почему любви не отсыпается каждому – только один раз? Или же все-таки – один. А все остальное – это когда за любовь принимается другое. И потом становится невыносимо находиться вместе с этим человеком, и ты ищешь причину, почему так. И находишь – вы просто устали друг от друга, а когда вместе съездите в отпуск – все изменится к лучшему, у нас же любовь. Или он просто слишком худой, и меня перестало привлекать его тело, вот он сходит в зал, подкачается – и все изменится к лучшему, у нас же любовь. Или я стала толстая, конечно, ему не нравится, я сяду на диету, похудею – и все изменится к лучшему, у нас же любовь. Или во всем виноваты вот эти серые обои, конечно, серый угнетает, и потому мы ругаемся с утра до вечера, вот сделаем ремонт – и все изменится к лучшему, у нас же любовь. Или наша квартира слишком тесная, вот переедем… Не изменится. И как же страшно изменить жизнь по-настоящему. Мне было очень тяжело расстаться с Геней. А ведь мы не женаты, ни детей, не имущества… Новое всегда пугает. Идти дальше, с самого начала пустой дороги. Искать эту другую дорогу. И как сложно признаться себе в том, что это была не любовь, отказаться от выдуманной мечты, признать свое поражение, разрушить создаваемое годами – ведь было так похоже на любовь. По крайней мере, вначале…

А вообще, что я знаю о любви. Разве кто-то когда-нибудь мне говорил, объяснял, какой она должна быть. Да и мыслимо ли такое объяснить? Существует ли определение любви? Люди тысячелетиями спорят, отрицают, превозносят и поют о ней. Вроде бы об одном, но так по-разному.

Когда, в какой момент теплая нежность умиления над тем, что он забыл выключить свет или она пережарила блинчики, перерождается в глухое раздражение? Что делать тому, кто видит, человек рядом с ним