Развод. Горькая правда - Кира Туманова

— Не паясничай, — рявкаю я.

— О, нет! Если ты знаешь подходящие слова, то скажи мне. Потому что я жил, как в аду! Разом просрать свою жизнь, свою любовь, своё будущее… Просто из-за глупости и минутной ошибки. Приходить домой и врать любимой женщине.

— Бедненький, — не выдержав вставляю с ехидцей.

— Ты не понимаешь, о чём я! — Зло шепчет Глеб. — Мне было также больно, как тебе, когда ты потеряла ребёнка. Только я, блин, ничем не мог тебе помочь. Вина перед тобой раздирала меня изнутри. И я, как последний козёл, заменил чувство вины и беспомощности на стыд и отвращение. И это сработало! Теперь, когда ты молчала или на время затаивалась, я слышал не тоску и боль, а подозрения! Я боялся каждую секунду, что ты что-то узнаешь, догадаешься. Я превратился в охотника за твоим настроением. Я выискивал твои радости, старался делать так, чтобы твои глаза вечно сияли. Закармливал тебя эмоциями и подарками.

— Удивительный способ решения проблем!

— Мне повезло, что у тебя не гнилое нутро, кого-то другого это могло бы испортить навсегда. Но ты не повелась, Вика. — С каким-то надрывом говорит Глеб.

Я молчу, он тоже. Стираю рукой мокрые капли со щеки. Неужели, я плачу?

Впервые понимаю выражение про оголенные нервы. С нас будто содрали кожу, и упади сейчас на меня пылинка, я закричу от боли.

Думаю, Глеб чувствует то же самое.

— Каждый день я думал о том, как сказать тебе обо всём, — тихо продолжает Глеб. — Сына бы я не бросил. Но, думал… Отправлю их куда-нибудь. Куплю дом, я всегда это Дарье обещал… Всё как-то сложится, само собой устаканится. Господи, что я несу!

Он в отчаянии закрывает лицо ладонями и мне почему-то хочется сейчас прикоснуться рукой к его волосам, но боюсь, что трону раненого зверя.

— Я всегда любил и люблю только тебя. Если хочешь свободу, то получай её. Я не буду лезть в твою жизнь, но детей я не брошу! — Отвернувшись, тихо добавляет. — Лучше бы Дашкин хахаль прибил меня тогда, там, в подворотне.

Всхлипываю. Не выдержав вскакиваю, и хлещу его наотмашь полотенцем.

— Вот что ты сделал! Зачем только ты это сделал!

Хлесткие удары сыпятся на Глеба, а он даже не пытается закрыться.

— Зачем? Зачем! — Повторяю я, как в бреду.

— Вика, — одним резким движением он перехватывает полотенце, наматывает его на кулак и притягивает меня к себе. Прижимает мою голову к груди, и я сотрясаюсь от рыданий, прижатая сильной рукой.

— Зачем… — тихо выдыхаю я, и добавляю ещё тише, сквозь поток слёз, — ведь я так люблю тебя…

Он гладит мою голову, вздрагивающие плечи и, мне кажется, он обмякает, будто натянулась до предельного напряжения, а потом порвалась пружина, которая столько лет сидела у него внутри.

Утыкаюсь носом его футболку и вдыхаю знакомый запах.

С облегчением чувствую, как пустота внутри меня размывается, уходит, словно песок под ласковыми волнами, а потом наполняется гулким эхом. Меня накрывает ощущение из моего сна.

Снова чувствую, что между мной и сложностями жизни, стоит ОН.

Даже, если он просто молчит. Даже, если он сейчас ещё не оправился после аварии, но я знаю, что он сможет. Сейчас я это точно знаю!

55. Искусство есть

Я никогда не была на презентациях ресторанов, которые Павел Сокольский гордо именует «техническим открытием». Может поэтому для меня, неискушённого новичка, всё выглядит несколько помпезно.

Реки шампанского, живая музыка, увешанные драгоценностями гости, куча фуд-блоггеров и журналистов.

По-моему, это даже слишком. Только за внешний антураж отвечает Сокольский. Моя зона ответственности — кухня, а она уже готова принимать первые заказы.

— Как ты, Вика? — Павел, волнуясь заглядывает мне в лицо. — Осветители сегодня перестарались. Тем, кто на сцене, хоть маску электросварщика надевай. Ты точно хочешь выйти?

— Да, Паша. Я в полном порядке. И не волнуюсь, ничуть. — Обезоруживающе улыбаюсь. — Этот ресторан, мой первый ребёнок, а Маруся, — кладу руку на большой живот, — это уже второй.

— Господи, женщины, как вы это делаете? — Сокольский хватается за голову. — В избу заходит, коня останавливает, и рожает ещё параллельно…

— Рожать мне только через две недели, не преувеличивай, — благодарно киваю официантке Любочке, которая приносит мне минеральную воду. — Я должна выйти. У нас семейная концепция, а кто лучше сможет презентовать кухню, чем шеф-повар на девятом месяце беременности?

— Ладно, партнер. — Паша машет на меня рукой. — С тобой лучше не спорить.

Да, я не просто шеф-повар на ставке, я — партнер. Мы вложились в создание ресторана с Павлом пополам.

Модному дому NinaOrlova пока далеко до прежнего уровня. Он понемногу возрождается, но разгребать последствия недавнего финансового кризиса придется долго. Глеб, как разумный инвестор, решил, что получаемую прибыль не нужно складывать в одну корзину. Пусть возрождение бизнеса Нины будет происходить дольше, зато всегда будет финансовая страховка в виде ресторана.

Поэтому моя презентация — это не просто прихоть глубоко беременной женщины, это так необходимый нашему бизнесу пиар ход.

Поднимаюсь на небольшую импровизированную сцену, слегка придерживая подол длинного вечернего платья. Какие бы отношения нас не связывали с Ниной, она всё-таки талант, этого не отнять. Трикотажное платье, которое сейчас на мне — лучшее тому доказательство. Благородного бордового оттенка, не скрывающее, но и не выпячивающее мою беременность. Женственное и нежное, без ванильного привкуса.

Осветители и правда, перестарались. Софиты устраивают мне настоящий солярий. Я невольно прикрываю глаза козырьком ладошки.

— Здравствуйте. Меня зовут Виктория Орлова, — слегка откашливаюсь, с непривычки голос в динамиках кажется незнакомым. — Пожалуйста, погасите свет, — прошу в микрофон. — Я хочу увидеть тех, кого мне предстоит накормить.

За белесым маревом слышны одобрительные смешки. Свет гаснет, и я вижу зал.

Их немного, не больше сотни… Моих первых гостей.

Семья сидит от меня на расстоянии нескольких метров. Можно сколько угодно говорить о том, что чувства не передаются на расстоянии, но я знаю, что это неправда. Я вижу их взгляды, которые окутывают меня коконом тепла. Я впитываю их поддержку каждым миллиметром моей кожи.

Слегка облокачиваюсь бедром на барный стул, который сюда поставили специально для меня. От низкого я отказалась. Сидеть на сцене в кресле, как народная артистка, на бенефисе — это слишком.

— Про концепцию и атмосферу вам уже рассказал Павел. Если были в его ресторанах, знаете — он в этом мастер, — пережидаю одобрительные возгласы и поддерживающие профессионализм Павла аплодисменты. — А я, отвечаю за кухню и за меню. Мы с партнером грамотно разделили