Сны с чёрного хода 2 - Алексей Небоходов

женщины в белых халатах быстро разливали напитки в толстые фарфоровые чашки, выкладывали на подносы румяные пирожки, сосиски с горчицей и мороженое в креманках. Вика сразу потянула их к столику у окна, по привычке выбирая место, откуда можно было бы следить за происходящим на улице.

– Так, я возьму кофе с молоком и пирожок, – заявила она, скидывая сумку на стул. – Лия, ты чего будешь?

– Чай, – ответила Лия после короткой паузы.

– Как скучно, – фыркнула Вика. – Олег, хоть ты порадуй меня выбором.

– Чёрный кофе и вафли, – пожал плечами он, чуть усмехнувшись.

Когда заказ был сделан, Вика и Олег тут же погрузились в обсуждение планов. Олег с присущим ему азартом рассказывал, как собирается на зимние каникулы отправиться в экспедицию, Вика возмущённо вспоминала, как в прошлом году ей пришлось работать все каникулы, а теперь, похоже, история может повториться. Они спорили, перебивали друг друга, смеялись, но Лия чувствовала себя так, будто сидит отдельно, словно тонкая стена отделяла её от этого момента.

Она пыталась включиться в разговор, поддакивала, кивала, улыбалась, но внутри было пусто. Всё, что она говорила, было лишь механической реакцией, которая требовалась, чтобы её не начали расспрашивать, чтобы никто не понял, что она на самом деле чувствует. Её мысли не были здесь, её сознание блуждало где—то в другом месте, между прошлым и настоящим, между тем, что она уже прожила, и тем, чего так старалась избежать.

Она взяла чашку с чаем, поднесла к губам, но вкус казался ей пресным. Внутри разливалась тяжесть. Все эти разговоры – обычные, живые, лёгкие – должны были приносить радость, но вместо этого только усиливали её чувство оторванности. Казалось, что она смотрит на свою жизнь со стороны, как зритель в зале, наблюдающий за сценой, на которой играет кто—то другой.

Вика поднесла чашку к губам, дуя на горячий кофе, и внимательно посмотрела на Лию. Несколько секунд молчала, словно оценивая её состояние, затем, поставив чашку обратно на блюдце, наклонилась чуть ближе.

– Что с тобой, Лия? – спросила негромко, без обычной лёгкости в голосе. – Ты сегодня сама не своя.

Лия почувствовала, как внутри всё напряглось. Она ждала этого вопроса, но надеялась, что разговор пройдёт без него. Слишком многое сейчас держалось на хрупком самообладании, на том, что она должна была выглядеть естественно, не выдавая ни тени сомнений, ни внутреннего смятения. Но Вика знала её слишком хорошо. И знала, когда что—то было не так.

Лия отвела взгляд в сторону, задержавшись на стекле окна, за которым улица продолжала жить своей обычной жизнью. Машины, спешащие мимо, студенты, закутавшиеся в пальто, спешащие в общежитие. Всё шло своим чередом. Так должно было быть.

Она выдохнула, подобрав слова. Голос должен был звучать ровно. Спокойно.

– Просто устала, – произнесла она, слабо улыбнувшись, как если бы сама не придавала своим словам особого значения. – Наверное, перенервничала из—за учёбы.

Вика ещё мгновение смотрела на неё, будто проверяя, но затем кивнула и откинулась на спинку стула.

– Ну да, чего это я, конечно из—за учёбы, – с напускным облегчением фыркнула она, но в её взгляде всё ещё читалось сомнение. – Я тоже, если честно, никакая. Весь день только и думаю, как не провалить этот чёртов экзамен.

– Сдашь, – с лёгкой улыбкой сказал Олег. – Как всегда.

– Ой, да ладно! – Вика махнула рукой. – Лия, скажи ему, что я вообще в панике.

– Если честно, я тоже, – отозвалась Лия, позволяя себе немного расслабиться.

Она сказала это автоматически, как если бы действительно была погружена в заботы обычного студента. И эта мысль почему—то принесла ей облегчение. Сейчас всё должно было быть именно так. Простые разговоры. Обычные заботы. Никаких сложных выборов.

Олег засмеялся, подмигнув Вике:

– Ну вот, даже Лия переживает. Значит, ты можешь официально паниковать.

– Спасибо, ты так меня успокоил! – с притворной обидой протянула Вика и махнула рукой официантке. – Ладно, я ещё возьму мороженое. Если уж пропадать, так со всеми удобствами.

Лия чуть улыбнулась, ловя себя на том, что в этой лёгкости разговора ей стало немного проще дышать. Всё идёт так, как нужно. Всё постепенно встаёт на свои места.

Она сделала правильный выбор. Теперь её жизнь пойдёт по—другому.

На следующее утро Лия шла в университет с ощущением, которое не давало ей покоя. Оно не было ни болью, ни явным страхом, скорее тихой, липкой тревогой, засевшей где—то глубоко внутри, не имеющей формы, но настойчиво напоминающей о себе. Вроде бы всё было как обычно: прохладный воздух, первые солнечные лучи, пробивающиеся сквозь кроны деревьев, редкие машины на дороге, голоса студентов, переговаривающихся между собой. Но что—то не так.

Ещё издалека, поднимаясь по ступеням главного входа, она заметила скопление людей в холле. Студенты, которые обычно разбредались по коридорам, сейчас стояли плотной группой у информационного стенда. Разговоры велись приглушённо, кто—то шептался, кто—то молча смотрел перед собой. Атмосфера была странной – не шумной, не суетливой, как по утрам, а напряжённой, будто воздух стал плотнее.

Лия замедлила шаг, пытаясь уловить отдельные фразы, но всё звучало отрывочно. Она не сразу поняла, что именно привлекло всеобщее внимание, но с каждым шагом приближалась к толпе, ощущая, как её дыхание становится чуть глубже, движения – осторожнее. В груди сжалось, хотя она ещё не знала, почему.

Пробираясь сквозь плотную толпу, Лия старалась разглядеть, что привлекло всеобщее внимание. Сделав последний шаг, она наконец увидела стенд и застыла, как будто её тело утратило способность двигаться.

На стенде, обрамлённый чёрной лентой, висел некролог. Прямо в центре – крупная фотография Александра. Его серьёзный, глубокий взгляд теперь смотрел на неё с листа бумаги.

Лия сделала короткий, сбивчивый вдох. Несколько мгновений взгляд её скользил по знакомым чертам, но сознание отказывалось воспринимать увиденное. На белом фоне выделялась фотография, обведённая траурной рамкой, а ниже крупными печатными буквами было написано имя Александра Сергеевича Сантейлова. Под ним одно короткое, сухое слово, от которого внутри всё оборвалось: некролог.

Это не могло быть правдой. Лия уставилась на текст под портретом, но слова казались размытыми, словно не желали складываться в осмысленную фразу.

"Вечером 17 октября трагически погиб преподаватель кафедры литературы Александр Сергеевич Сантейлов. Он был сбит автомобилем на пешеходном переходе. Университет выражает искренние соболезнования родным, близким и коллегам."

Лия не смогла заставить себя дочитать до конца. Взгляд метался по строчкам, но смысл ускользал, расплывался, отказывался складываться во что—то реальное.

Мир вокруг начал рассеиваться, звуки заглушились, будто кто—то убрал громкость реальности. Лия стояла, не отрывая взгляда от фотографии, ощущая, как внутри что—то рушится. Тревога, с которой она проснулась,