Сны с чёрного хода 2 - Алексей Небоходов

Лия подняла голову, её взгляд встретился с его:

– Бежать? – повторила она, не столько в недоумении, сколько осознавая всю сложность этой мысли.

– Здесь нельзя просто исчезнуть, – Александр провёл рукой по лицу, словно пытаясь найти верные слова. – Но, если мы останемся, нас сотрут. Или сделают частью этой системы. Другого выхода нет.

Лия молчала, пытаясь найти точку опоры в этой реальности, которая стремительно рассыпалась на куски.

– Я подумаю, – наконец произнесла она.

Александр кивнул, но Лия видела, что времени у них почти не осталось.

Зал, в котором проходил съезд КПСС, был величественным, выстроенным в лучших традициях партийной монументальности. Высокие колонны, обрамляющие стены, уходили ввысь, теряясь в массивном куполе, расписанном символами труда и прогресса. В воздухе стояла густая, почти осязаемая смесь дисциплины и восхищённого ожидания. Красные знамёна с золотыми серпами и молотами заполняли пространство, напоминая всем присутствующим, что здесь вершится судьба государства.

В первых рядах сидела партийная элита – министры, секретари, руководители ключевых ведомств. Чуть дальше – представители интеллигенции, ведущие писатели, редакторы газет, деятели науки и искусства. Лия находилась среди них, в секторе, выделенном для Союза писателей, рядом с такими же признанными мастерами слова, чьи произведения давно стали частью идеологического курса. Её место было одно из лучших, почти напротив трибуны, где уже стоял Чубайс, приготовившись к докладу.

В зале воцарилась тишина, как только он шагнул вперёд. Свет прожекторов зафиксировался на его лице, подчеркивая суровую, но уверенную осанку, выдающую в нём человека, привыкшего не просто управлять, но и воплощать принципы в реальность. Он коротко оглядел аудиторию, задержавшись на партийной верхушке, затем слегка прищурился и начал говорить.

– Товарищи! Сегодня мы с вами собрались, чтобы подвести итоги грандиозного этапа строительства цифрового социализма. Долгие годы партия вела страну к этому моменту, шаг за шагом создавая идеальную систему, в которой государственная мысль и народное единство соединяются в одно целое. Теперь мы можем с полной уверенностью сказать: переход завершён. Советский Разум взял на себя управление всеми процессами!

В зале раздались одобрительные аплодисменты. Некоторые делегаты кивали, записывая слова Генерального секретаря в блокноты, другие слушали с неподдельным восхищением.

Чубайс сделал паузу, позволяя публике переварить сказанное.

– В прошлом человек ошибался, допускал слабость, принимал решения, подверженные субъективности. Мы знаем, сколько бед нашему государству принесли идеологические шатания, колебания, размытые концепции. Но теперь все решения принимаются единственно верным путём – беспристрастной системой, созданной на основе марксистско—ленинистских принципов и передовых технологий.

Лия ощутила, как внутри поднялась волна неприятного холода. Всё это она знала. Знала, что Советский Разум контролирует планирование, промышленность, даже распределение ресурсов. Но в его словах прозвучало нечто иное – окончательность.

– Судьбы людей больше не зависят от человеческого фактора, – продолжил Чубайс. – Это означает, что нет места слабости, нет места случайности. Производственный процесс, распределение жилья, служебные назначения, даже взаимоотношения между гражданами – всё теперь находится под строгим контролем системы, работающей без ошибок, без колебаний. Советский Разум знает, что каждому из вас необходимо, знает, какую роль вы должны выполнять, знает, как распределить силы общества на благо будущего.

Вторые аплодисменты были ещё громче. Взгляды присутствующих сияли восторгом, лица отражали безоговорочное доверие к словам лидера.

– Но это только начало, – голос Чубайса стал более резким. – Наступает новый этап. Мы вступаем в фазу полного совершенствования государственного управления. Человек, как элемент системы, долгое время оставался её слабым звеном. Эмоции, сомнения, личные амбиции мешали делу прогресса. В новом обществе этих проблем больше не будет.

Лия сидела неподвижно, чувствуя, как напряжение сковывает мышцы. Она осознала, что ловушка закрывается. Теперь речь шла не просто о цифровом контроле, не просто о плановой экономике и технологическом развитии.

Чубайс говорил о подчинении. О полной трансформации самого понятия человечности.

Он продолжал, его голос был спокоен, но в этом спокойствии было нечто бесповоротное.

– В ближайшие годы система начнёт интеграцию нового уровня. Политические решения, социальная динамика, индивидуальные параметры каждого гражданина – всё будет регулироваться единым алгоритмом, исключающим любые отклонения. Общество будущего – это общество без сопротивления, без ошибок, без ненужных вопросов.

Лия почувствовала, как холодный пот выступает у неё на висках. Вокруг неё люди внимательно слушали, соглашались, аплодировали. Казалось, они не осознавали всей глубины сказанного.

Чубайс говорил о мире, в котором личность станет лишь механизмом, винтиком в непрерывно работающей системе. О мире, в котором не останется места даже для самой партии, потому что человеческий фактор будет исключён.

Съезд КПСС слушал, соглашался, одобрял.

Лия поняла, что выбора у неё нет. Вопрос был лишь в том, как долго она сможет оставаться на плаву, прежде чем система окончательно её поглотит.

Она встала. В зале воцарилась абсолютная тишина. Тысячи глаз были прикованы к ней, ожидая слов, которые должны были стать официальным подтверждением новой эры. Женщина чувствовала, как её сердце бьётся в такт мерному ритму партийного порядка, но не могла позволить себе выдать ни капли волнения, и поднялась на трибуну.

Прожекторы осветили её лицо, холодный свет резал глаза, и, казалось, проникал под кожу. Перед ней на панели загорелся экран. Официальный текст речи уже загружен – ей оставалось только читать, только подтвердить линию партии.

Глубокий вдох. Она посмотрела в зал. Антон сидел неподалёку, и его взгляд был неподвижным, ледяным, абсолютно бесстрастным. Он не моргал, не выдавал эмоций, только наблюдал. Лия понимала – он следил не просто за её словами, но за каждым оттенком её интонации, за каждым движением. Любая фраза, произнесённая неправильно, любое отклонение от утверждённого текста могли привести к последствиям.

Александр находился в другой части зала. Он не смотрел на неё, но в его позе читалось напряжение. Он стоял слишком прямо, слишком сосредоточенно, как человек, готовый к неизбежному.

Лия опустила взгляд на экран перед собой. Первые строки были чёткими, знакомыми – это те слова, которые она репетировала.

"Советский Разум – высшее достижение марксистско—ленинской мысли, совершеннейшая форма управления, воплощение абсолютной эффективности".

Она начала читать, и голос её звучал ровно и чётко, но когда глаза скользнули по следующему предложению, внутри что—то дрогнуло. Текст… изменился.

Слова начали смещаться, буквы перетекали друг в друга, как будто кто—то редактировал её речь в реальном времени. Она моргнула, пытаясь понять, не обман ли это зрения, но экран продолжал переписывать сам себя.

"Государство больше не нуждается в человеческом факторе. Политические процессы отныне исключены, потому что решения принимаются с абсолютной точностью, безошибочно и беспристрастно. Воля Советского