Сны с чёрного хода 2 - Алексей Небоходов

РАСПИСАНИЕ НА ДЕНЬ

•      07:15 – Подготовка к рабочему дню

•      07:30 – Завтрак

•      08:00 – Участие в утреннем брифинге Союза писателей

•      09:00 – Личное совещание с представителями Главного идеологического управления

•      10:30 – Просмотр подготовленных материалов для тиража

•      12:00 – Обед

•      13:00 – Визит в Институт литературного наследия

•      16:00 – Участие в XXXIX съезде КПСС

•      18:30 – Официальный приём в Кремле

Она моргнула. XXXIX съезд КПСС? Союз писателей? Главного идеологического управления?

Внутренний протест поднялся внутри, пытаясь прорваться сквозь плотную стену окружающей реальности. Это не её жизнь. Это не её расписание.

На секунду комната вновь замерла в безмолвной тишине, но Лия уже не могла её вынести. Она резко поднялась, чувствуя, как паника медленно сжимает горло, но тело действовало, словно запрограммированное. Движение было плавным, контролируемым – так встают не с кровати в неожиданном месте, а следуют привычному утреннему ритуалу.

Возле двери, на абсолютно чистой поверхности стены, висел костюм. Он был строго подогнан под её фигуру – идеальные пропорции, безупречные линии. Тёмно—синий, почти чёрный, он не выглядел формой в привычном смысле – никаких значков, нашивок, но вместе с тем в нём угадывалось что—то знакомое. Воротник, немного удлинённый крой пиджака, простота ткани, лишённая блеска – всё это напоминало элегантно стилизованную вариацию партийной одежды. Лия провела пальцами по гладкой ткани, чувствуя лёгкое напряжение в плечах. Это одежда для неё. Это её форма.

Она сделала шаг назад, ощущая, как всё внутри неё сжимается. Если вначале это было просто недоумение, пусть и тревожное, то теперь тревога медленно перетекала в ужас. Лия знала, что происходит что—то неправильное.

Она попыталась вспомнить вчерашний день. Её шаги по Москве восемьдесят пятого года. Разговоры с Александром. Их решение. Дорога. Звук шагов на лестнице. Всё было так… реально.

Но реальностью был и этот мир.

Она развернулась к стене, где продолжало светиться расписание. И в этот момент заговорил телевизор.

Голос – мощный, уверенный, без единой фальшивой ноты – разрезал стерильное пространство комнаты.

"Советский Союз вступает в новую эру. Впервые за всю историю человечества государственная система достигла состояния полной рациональности. Мы стоим на пороге будущего, где разум выше инстинктов, где порядок выше хаоса, где каждый гражданин занимает своё место в великой системе. Сегодня, на внеочередном XXXIX съезде КПСС, мы подтверждаем – партия ведёт страну к величию, и мы вместе с ней".

Камера взяла общий план съезда. Под строгим красным знаменем, в свете идеальных белых ламп, говорил человек, которого не должно было быть.

На трибуне стоял Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР – Анатолий Борисович Чубайс.

Лия почувствовала, как комната вокруг вдруг стала чуть уже, словно стены сдвинулись, незаметно подступая ближе.

Мир качнулся, дыхание стало частым и неглубоким. Она слышала стук своего сердца, отчётливый, дробный, и на секунду показалось, что всё происходящее – это лишь странная, болезненная иллюзия, вот—вот рассеивающаяся, если сделать усилие, зажмуриться, сосредоточиться.

Но телевизор продолжал говорить.

"Советский Разум – наше общее будущее. Советский Разум – это сила, ведущая нас вперёд. Советский Разум – это та основа, которая делает нас тем, чем мы должны быть: народом одной цели, одной идеи, одной судьбы".

Лия сделала шаг назад, неловко оперлась о край кровати, не в силах отвести глаз от экрана. Шок бил в виски, обволакивал сознание, не оставляя шанса на осмысленный анализ. Она больше не знала, где проснулась.

Лия не могла отвести взгляда от экрана. Там, среди высоких партийных чинов, под освещённой белыми прожекторами трибуной, стоял человек, чьё имя навсегда вписалось в историю. Анатолий Борисович Чубайс, Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР. Он говорил, и каждое его слово было выверенным, чётким, несущим в себе абсолютную уверенность.

– Советская литература – это оружие будущего! – объявил он, его голос звучал твёрдо и в то же время почти ласково. – И среди нас есть те, кто ведёт за собой народ. Она здесь, с нами. Наш главный голос. Лия Соломина.

Камера сменила ракурс, на экране появилось её лицо. Лия смотрела на себя, но в этом отражении было что—то чужое. Она выглядела моложе, безупречнее, будто черты лица подогнали под эталон партийной эстетики. Кожа гладкая, ни единой морщинки, волосы лежат идеально ровно, без намёка на естественный беспорядок. Всё слишком ровное, слишком правильное, слишком далёкое от реальности.

Она узнавала своё лицо, но не могла принять его. Черты были знакомыми, но слишком правильными, словно кто—то скорректировал каждую линию, подогнав её под некий идеал, не оставив ни единого намёка на несовершенство.

Лия сделала шаг назад, и в этот момент экран сменил изображение. Теперь на нём высветилось её имя и список её достижений. Глава Союза писателей СССР. Главный идеолог социалистической литературы. Автор фундаментального произведения "Железный Толик", книги, которая воспитала новое поколение граждан, научила их видеть мир сквозь призму высокой партийной морали.

Лия медленно провела языком по пересохшим губам, чувствуя, как с каждой секундой её сознание погружается в мутный водоворот паники. Она снова посмотрела на экран, но затем, поддавшись внезапному порыву, отошла к полке и потянулась за книгой. Её пальцы нащупали твёрдый переплёт, и она медленно вытащила том, озаглавленный "Железный Толик". На обложке сиял лик Анатолия Чубайса, украшенного множеством орденов, словно он был живым символом эпохи. Тёмные глаза с чёрно—белой фотографии смотрели на неё с холодной решимостью. Лия провела ладонью по рельефным буквам, открыла книгу и увидела текст, который, казалось, был написан её рукой, но она не помнила, чтобы когда—либо выводила эти строки.

"Однажды в солнечный день, когда рабочие заводов восхваляли труд, а пионеры радостно маршировали к светлому будущему, на свет появился мальчик. Его звали Анатолий, и он с детства знал, что предназначен для великих дел. Уже в три года он разобрал старый радиоприёмник, чтобы изучить природу электричества. В пять – задался вопросом, как можно улучшить систему народного хозяйства. В семь – осознал, что главное в жизни не игрушки, а трудовая дисциплина…"

Лия медленно провела пальцами по строкам, словно пытаясь прочувствовать их реальность, но внезапно осознала, что текст вызывает у неё отторжение. Она резко закрыла книгу. В комнате было тихо, слишком тихо, но её сердце грохотало в груди так, словно собиралось разорваться. Она заставила себя дышать глубже, сосредоточиться, удержать остатки контроля. Она должна вспомнить. Должна понять, как попала сюда.

Она пыталась сосредоточиться, заставить свой разум выдать хоть какие—то связные воспоминания, но в голове зияла