Невольница его величества - Татьяна Андреевна Зинина

– И не собиралась, – ответила с лёгкой улыбкой. – Но, знаешь… я не уверена, что смогу хоть когда-нибудь полюбить. Мне кажется, моя душа уже просто не способна на такое. Слишком истрёпана.

– От моей тоже давно остались одни ошмётки, – с лёгкой грустью сказал он. – Но мы продолжаем жить, а это главное.

Хельм вздохнул, ставя этим вздохом точку в сложной теме.

– Всё, хватит лирики. Спим, – отдал он чёткий приказ.

Я послушно прикрыла глаза, потёрлась носом о его плечо и поняла, что до сих пор улыбаюсь.

Уснула быстро и чуть ли не впервые за последний год спала очень спокойно.

***

Утром я проснулась одна. В окно приветливо светило солнце, до слуха доносился щебет птиц и шуршание листьев, а комната оказалась пуста. Кое-как расчесав пальцами спутавшиеся за ночь волосы, я вышла в большую кухню, где, что-то напевая себе под нос, хозяйничала Гарсиния.

– Доброго утра, – сказала она, не оборачиваясь. – Как самочувствие?

– Доброго утра, – ответила я на её приветствие. – Хорошо. Чувствую себя отдохнувшей и полной сил.

– Это замечательно, – бросила ведьма равнодушным тоном и, не дожидаясь моего вопроса, добавила: – Хельм на улице. Уже больше двух часов сидит на бревне за домом. Пойди посмотри, жив он там вообще?

Я и сама хотела его найти, но собиралась сначала умыться и позавтракать. А после её фразы решила, что всё это может подождать. И хоть Гарсиния говорила, что, пока он на её территории, ни одно проклятие его не достанет, но мне всё равно стало страшно.

Вергонец обнаружился именно там, где и сказала хозяйка дома. Сидел на большом бревне рядом с целой кучей нарубленных дров и смотрел вдаль. На моё появление он никак не отреагировал, даже не шелохнулся, но, когда я осторожно коснулась его плеча, сначала вздрогнул, но потом заметно расслабился и накрыл мою руку своей.

– Ты снова смотришь глазами Храна? – спросила я тихо.

Он медленно кивнул. Потом как-то особенно обречённо выдохнул и крепко зажмурился. А спустя полминуты посмотрел на меня совершенно нормальным взглядом.

– Выспалась? – спросил мягко.

– Да, – я села рядом с ним. – Что происходит во дворце?

– Ничего хорошего, Элин, – Хельм опустил голову. – Чет, Холт и Висл арестованы по подозрению в организации заговора. Вместе с ними под арестом ещё десять лордов, которых я и сам собирался отдать под суд. Тот, кто играет там мою роль, назначил свадьбу через неделю, но по дворцу ходят слухи, что его избранница-айвирка сильно не в себе. Увидеть её мне не удалось, получилось лишь подслушать разговоры слуг. Так вот, они утверждают, что девушка сумасшедшая. Говорит сама с собой, бросается в людей посудой, кричит.

– Ты понимаешь, что они задумали? – спросила я, заправив за уши мешающие пряди. – В чём суть их плана?

– Захват власти, но это и так ясно, – выдохнул он и, подняв лежащий рядом небольшой прутик, принялся рисовать прямо на земле непонятную схему. – Каким образом они хотят это провернуть, я пока не понял. Хотя есть пара мыслей на этот счёт.

– Что ты делаешь? – спросила я, глядя на изображённый им рисунок. Он был очень похож на тот, что он рисовал вчера, чтобы связаться с Гарсинией.

– Хочу попросить помощи у одной подруги-ведьмы. Она как раз сегодня утром прибыла во дворец, её нужно предупредить, что там не я, а некто под моей личиной.

Резко поднявшись, я наступила ногой на одну из линий, а потом и вовсе стёрла её носком туфли. Да, понимаю, сначала нужно было попытаться всё объяснить словами, но я слишком испугалась, что не успею его остановить.

– А ты уверен, что она не замешана в том, что сейчас происходит? – спросила я, встретив недовольный взгляд Хельма.

– Она предана мне. Много раз помогала, выручала, даже спасала. Я верю ей безоговорочно, – заявил он холодным серьёзным тоном.

– Понимаю, Хельм, но… давай пока не будем рисковать, – ответила я, стушевавшись.

А потом всё же пояснила, хотя сама своим словам вряд ли бы поверила:

– Когда мы уходили из покоев твоей сестры, она сказала мне странные вещи. Будто бы у неё было видение о том, как тебя убивает девушка. Хрупкая, с остриженными по плечи чёрными волосами и яркими зелёными глазами. Эниремия уверена, что знает её, но не помнит имени. В видении эта незнакомка вручила тебе какое-то питьё, и ты его принял без малейшего сомнения. А потом просто упал ей под ноги. И ещё… твоя сестра сообщила, что та девушка – ведьма.

Он смотрел на меня странным взглядом, хотя я и сама на его месте посчитала бы меня сумасшедшей. Да и, честно говоря, тогда я не придала словам принцессы Эниремии особого значения. Она ведь совсем недавно родила, может, у неё на фоне родов появилось лёгкое помутнение рассудка? Начали всякие глупости мерещиться? Но теперь, когда Анхельм заговорил о подруге, я сразу вспомнила слова его сестры.

– Да, это звучит, как полный бред, – попыталась я исправить ситуацию. – Не знаю, почему вдруг стёрла твой рисунок, но… не стоит тебе сейчас связываться с этой подругой. Моя интуиция категорически против, хотя нормальных логических доводов у меня нет.

Хельм всё ещё молчал, а в его глазах я увидела досаду и разочарование. Стало ужасно стыдно за свой порыв, за то, что поверила чужой глупости. И я уже решила, что стоит извиниться и уйти, как вдруг Анхельм спросил:

– Эниремия говорила ещё что-нибудь? Попробуй вспомнить. В её видениях важна каждая мелочь.

– В видениях? – уточнила я.

– Да, она видит будущее. Точнее, один из наиболее вероятных на тот момент вариантов. И в них всегда важны детали. Часто само действие меняется, а вот место остаётся прежним.

Я попыталась напрячь память, снова прокрутила в голове слова сестры Хельма, но ничего нового не вспомнила. Разведя руками, сказала:

– Это всё.

– Жаль, – вздохнул Анхельм и отбросил в сторону прутик, которым рисовал. – Ладно, Элин, уговорила, не буду пока вызывать Лину.

– Прости что стёрла схему, – всё же решила извиниться я. – Не знаю, что на меня нашло. Просто в какой-то момент вдруг стало страшно за тебя.

– Ты поклялась, что будешь беречь мою жизнь, не приносить умышленный вред, помнишь? – произнёс он понимающим тоном. – Вполне возможно, что сейчас к действиям тебя толкнула та самая клятва, так что не извиняйся. А мне самому нужно быть осторожнее. Увы, стоит признать, что в этой ситуации я оказался по вине кого-то очень близкого, кому безоговорочно доверял. Да и так