Жаркое соперничество - Рейчел Рид

финале плей-офф для одного игрока составлял одиннадцать раз. Шейн понимал, что это число выглядело нереалистично, ведь рекорд был установлен в те времена, когда в лиге состояло гораздо меньше команд. Но шесть побед поставили бы его в один ряд со знаменитыми чемпионами 90-х, так что в этом заключалась его тайная цель.

Даже не так. На самом деле его тайной целью была цифра семь.

Шейн сфокусировался на хоккее. Весь сезон он играл очень хорошо и лидировал в лиге по количеству набранных очков с небольшим отрывом от Розанова. И знал, что это обстоятельство наверняка неслабо нервировало Илью.

Шейн старался не думать о Розанове слишком много. Обычно они дурачились примерно до марта, когда оказывались в одном городе, а потом оба сосредотачивались на игре и показной ненависти друг к другу до следующего сезона. Таково было их негласное правило.

Именно поэтому Шейн весьма удивился, получив утром сообщение от Ильи.

Лили: Во сколько ты завтра улетаешь?

Шейн ошарашено уставился на телефон. Он никак не ожидал, что увидит Илью до или после предстоящего матча.

Шейн: Рано. А что?

Никакого ответа не пришло. Шейн устыдился своего «а что?». Не стоило прикидываться идиотом. Он прекрасно знал, что.

Через несколько минут Илья все же прислал ответ.

Лили: Что ты сейчас делаешь?

Сейчас? Оставалось несколько часов до матча. Против «Бостона».

Шейн: Ничего. Я в своем гостиничном номере.

Он мысленно стукнул себя по лбу, чтобы снова не добавить «а что?».

Лили: Приедешь?

Сердце Шейна пропустило удар. Илья предлагал приехать? Приехать? Сейчас? (в оригинале Илья предлагает Шейну «come over», что звучит довольно двусмысленно — прим. пер.)

Шейн: Я не могу! Ты издеваешься?

Лили: Приезжай. Ненадолго. Всего на час.

Шейн недоуменно фыркнул.

Шейн: Нет. Ну камон, мы оба знаем, что это плохая идея.

Лили: Все, что мы делаем, — плохая идея. Приезжай.

Шейн не ответил, Илья не унимался.

Лили: Ты не пожалеешь. Обещаю ;)

Шейн покачал головой. Он ни за что не собирался никуда ехать. Он мог бы перечислить миллион причин, по которым не мог туда поехать, и продолжал прокручивать их в голове, хватая куртку и выскакивая из гостиничного номера.

— Я думал, ты не придешь, — протянул Илья с раздражающей ухмылкой.

— Да, но с тобой...

Ухмылка Ильи сменилась теплой, искренней улыбкой. Шейн забыл обо всем на свете. А потом они целовались, стягивали одежду и, не отрываясь друг от друга, перемещались в спальню.

Им нужно было поторопиться. Шейну не только следовало поскорее уехать, но и вообще не стоило там находиться. Илья повалил его на кровать и принялся работать ртом.

Шейн наблюдал, как он лизал и сосал его член, и удивлялся тому, как отчаянно Илья нуждался в этом перед матчем. Почему он так изголодался по Шейну, что нарушил их священное правило?

Боже, что он вытворял своим ртом.

С Ильей что-то не так. Эта мысль пришла внезапно.

Нужно будет спросить его об этом.

После.

А пока Шейн протянул руку и погладил его лицо. Запустил пальцы в его мягкие волосы. Нежно поиграл с ними. Илья поднял взгляд. В его потемневших глазах таилось нечто большее, чем похоть. Шейн кивнул ему, Илья опустил взгляд и сосредоточился на его члене.

Довольно скоро Шейн кончил, Илья проглотил все до капли, довольно хмыкнув, и принялся целовать тело Шейна, пока не добрался до губ. Шейн с жадностью ответил на поцелуй, после чего перевернул их обоих и скользнул вниз, собираясь вернуть Илье долг.

Когда оргазм окончательно отпустил Шейна, он запаниковал. Это было странно, странно в плохом смысле. Им, блядь, не следовало этого делать.

Впрочем, им никогда не следовало, и хоть раз это их остановило?

Вот только Илья выдыхал имя Шейна — имя, не фамилию — как молитву и смотрел на него так, словно вот-вот готов был произнести что-то действительно постыдное, глупое и… все меняющее. То же, что готово было сорваться с языка у самого Шейна.

Он впился пальцами в твердые мышцы бедер Ильи, глубже втягивая его член. Если держать рот занятым, то не получится использовать его, чтобы все испортить.

Илья предупредил его, зная, что Шейну не всегда нравилось глотать сперму. Но на этот раз тот захотел и принялся сосать интенсивнее, пока Илья не закричал на смеси русского с английским и не кончил ему в горло.

Шейн плюхнулся рядом с ним. Илья стал смеяться.

— Что?

— Охуенно.

Шейн ничего не ответил, но чувствовал то же самое.

— Мне нужно идти, — сказал он после минутной паузы.

— Да.

Шейн сел и уже собирался слезть с кровати, как вдруг кое о чем вспомнил:

— Хей, м-м. Ты... в порядке?

— М-м?

— Ты в порядке? Я имею в виду... Я знаю, мы не особо... откровенничаем. Но если тебе нужно...

— Я в порядке, — перебил его Илья.

Он сказал это настолько легко и спокойно, что Шейн ни капли не поверил.

— Это... связано с твоим отцом...

Илья тяжело вздохнул и провел ладонью по лицу.

— Мой отец умирает. Но дело не в этом.

— О…

— Это Полина. Моя мачеха. Она... — Он покрутил рукой в воздухе, очевидно подыскивая слово.

— Переживает? — предположил Шейн.

Илья мрачно усмехнулся.

— Нет. Вернее да, она... переживает. О своем будущем. У отца не осталось денег.

— Ого.

— Она звонила мне.

— А-а, — теперь до Шейна дошло.

— Она хочет от меня денег. Они все хотят денег. Мой брат. Отец тоже до того, как он...

Шейн взял его за руку.

— Ты дашь им?

— Я уже дал. Много. Они хотят еще. — Он снова рассмеялся. — Им плевать на меня и мою карьеру. Они знают только, что я зарабатываю много денег.

— Мне жаль. — Шейн погладил подушечкой большого пальца костяшки его ладони.

— Последний раз я разговаривал с отцом по телефону пару недель назад. Он попросил купить хлеба по дороге домой. — Шейн не знал, что сказать. Это было поистине душераздирающе. — Самое, блядь, отвратительное... — тихо продолжил Илья: — Мне так больше нравится с ним разговаривать. Он реально вел себя, как тварь, когда был... самим собой.

— Ты собираешься в Россию летом?

Илья пожал плечами.

— Да.

— А тебе... обязательно...

— Тебе пора, — перебил Илья.

В его голосе не было раздражения или злости. Просто усталость и, возможно, немного печали. Он выдернул руку