Возвращение домой - Евгения Преображенская

при сотворении мира семь богов и семь богинь соединились в брачном союзе, – вспоминала Дженна. – В то мгновение боги создали русла, а богини наполнили их силой. Так появились священные дороги, образующие пространство: четыре стороны света, верх, низ и ещё одно тайное направление – всего семь. Случилось это единожды, а затем супруги разошлись в разные концы мира. Ибо в следующее воссоединение богов и богинь их творения будут разрушены. Дороги исчезнут, и небеса с океанами поменяются местами, погребя под собой твердь…»

Твердь таяла, воды сжимались. И даже бог Смерти, чернорукий Марг, не отвечал, как прежде, на мольбы странницы.

Дженна сомкнула веки и перестала бороться. Она забыла молитвы и богов. Она подумала о созвездии Рыбок и о звёздном скитальце, плывущем в лишь ему ведомых течениях. Спокойствие и умиротворение окутало сердце драконицы.

Дженне пригрезился пляж с золотым песком, бирюзовая морская гладь, солнечное небо и восторг маленькой Василисы. Вместе с ней резвились в волнах дети Нижнего мира. По берегу бегали, играя в догонялки, зеленокожие дети гоблинов мири.

Юные и круглощёкие будущие властители Лалинги угощали всех спелыми яблоками. Принц в камзоле, расшитом звёздами, уплетал пирожок и чесал за ухом рыжую лисичку. Рядом бегали щенки, которых Зоири назвала чернышами.

Они все были на том берегу – подруги и друзья Дженны: Иарна и Палош с семейством, Инальт и Фьёртана, их стая, Зоири и Махаан, книжники, мракоборец, чета Алема Дешера и Гриерэ Охотницы, музыканты, артисты, кузнецы и разбойники.

Дэзерт любовался морем, обнимая Айшару Рамле. Плутарх что-то рассказывал собравшейся вокруг него детворе – жителям Сии и Сет, Севера и Юга, белолицым и темнокожим, таким разным, но неизменно восторженным.

На миг оглушительный крик сотряс небеса. Воздух задрожал от хлопанья крыльев, мрачными тучами пронеслись птице-змеи шаркани. Следом появились драконы – ещё более могучие, громадные и прекрасные. Белый журавль, феникс и радужная змея танцевали с ними меж облаков. У кромки волн гарцевали единороги.

Из солнечной дубравы на берег выбежали девочки. У одной волосы были белые, точно снег, у другой рыжие, словно пламя. За ними появился Хонс. Рядом с принцем шла юная девушка с золотистыми волосами и зелёными глазами. Чем-то она очень походила на Дженну, но в то же время это был другой человек.

Девушка отбежала в сторону, миновала детей и единорогов. С дальнего края пляжа к ней приближался мужчина, судя по стати и одежде – воин, ведьмак. Недлинные тёмные волосы перебирал ветер, в янтарных глазах светился задор. На губах застыла улыбка, чуть нахальная, но добрая.

– Я знаю тебя, прекрасная дева? – с некоторым смущением удивился ведьмак.

– Нет, но я знаю тебя, – улыбнулась ему та. – Моя бабушка рассказывала о тебе сказку. Твоё имя Летодор, верно?

– Летодор Змей, – важно сообщил ведьмак.

– А меня назвали Василисой, – представилась девушка. – В честь бабушки.

«Любой из них по отдельности был неизменно силён, прекрасен и целостен, – однако словно птица однокрылая, – вспомнила Дженна. – Лишь вместе, соединяясь в своей истинной паре, в союзе идеальном, могли они продолжать дело Праотцов и Праматерей своих. Лишь вместе будучи, достигали они высот невиданных, постигали неведомое и сокрытое. Лишь вместе они могли творить новое. И дали тогда дети Старших имя тому драгоценному, что связывало их, как мужчин и женщин, друг с другом; тому, что давало силы их крыльям невидимым. И имя это было – Любовь…»

– Мы вместе, – прошептала Дженна. – Мы едины… – сказала она и открыла глаза.

Она стояла посреди чёрного пляжа и белого тумана. Ярились и шипели волны. По берегу были разбросаны изломанные шатры и музыкальные инструменты, смятые цветы и другие остатки праздничного пира.

Вокруг лежали мертвецы. Ветер лизал бескровные лица, растрёпанные волосы, изорванные одежды.

Дженна двинулась вперёд, переступая через тела. Почти всех она знала. Многих из них любила… Некоторых она любила больше жизни.

– Это морок, – безразлично сообщила Дженна чёрному пляжу и ядовито шипящему морю. – Я знакома с твоими уловками, – сказала она белому туману, клубящемуся, словно пар, над водой и вокруг неё. – Я не боюсь тебя… Я могу быть кем угодно. Я море и небо, леса и горы… Я – всё. И я – это я… – она улыбнулась, вспомнив свою обиду на Сайрона, когда тот сравнил её с Врагом. – Я как ты… А может, даже больше, сильнее…

Дженна переступала через тела любимых и друзей. Их бледные губы были сомкнуты, но их голоса звучали в памяти. Дженна помнила всех. Она ощущала их тепло и силу. Словно бы любимые сейчас касались её рук, плеч, гладили по волосам.

Они вели её, поддерживали. Они были рядом.

– Я пришла безоружная, – обратилась Дженна к белому туману. – Я принесла тебе подарок…

Она опустилась на колени и, достав из тени свёрток, поставила на песок. Девушка развернула его, раскрыла шкатулку из свинца. Она распахнула одни створки, затем другие, выкованные из красного металла. Во чреве изделия покоилось искристо-белое яйцо размером с утиное. Красивейшая работа маэстро.

Чтобы угодить в ловушку, Враг должен применить силу, атаковать. Но Дженна потеряла свой меч, и другого у неё нет. Станет ли Враг нападать? Зачем?

– Где же ты? – вздохнула Дженна. – Ты так долго гнался за мной… И вот я пришла добровольно, а ты… Ты спрятался от меня? Ты не хочешь показываться? Может, боишься?

Небеса сворачивались спиралями тьмы. Вихри погружали свои хоботы в морскую пучину. Небо будто высасывало воду и чернело на глазах, перемешивалось с междумирьем. Словно звёздочки, осыпались на песок тухнущие планктосы.

Казалось, из мира исчезли все цвета. Остались лишь оттенки серого.

Внезапно невдалеке от себя на чёрном песке Дженна различила серое пятнышко. Оно шло навстречу, хромая и скуля. Приблизившись, Дженна склонилась и подняла с земли избитого щенка – последнее живое создание в Сии.

Слабость, отчаянье, боль, обида и злость вибрировали в нём. Тепло жизни ещё хранилось в этом мягком комочке из шерсти и крови. Ему было страшно. Он так хотел жить! Но вот щенок последний раз пискнул и замер.

Дженна прижала к груди собаку и провела пальцами по свалявшейся шерсти. Она обнимала этот комочек, как обнимала когда-то игрушечного пса с грустными глазами, которого нашла в родном мире. Конечно же, то была лишь игрушка. Но разве детям это важно?

– Бедный ты мой, – ласково произнесла Дженна. – Я чувствую то, что чувствуешь ты… Сколько