Коник-остров. Тысяча дней после развода - Татьяна Рябинина

не обсуждал роман Лазутина и Соломиной. И все это щедро лилось мне в уши. И вместе я видела их все чаще — притом что Иван появлялся у нас факультете всего три раза в неделю. Как будто они специально старались попасться мне на глаза. Сначала я просто устраивала Ивану сцены, дома, разумеется. Потом уже сама подгадывала так, чтобы он увидел меня с Магничем. А даже если и не увидит — ничего, донесут так же, как мне о нем. Тут был и еще один расчет. Если ему наплевать, как выгляжу в глазах коллег я, так пусть и его тогда считают немного рогатеньким. Любовью, как говорится, за любовь.

Теперь уже Иван закатывал скандалы мне. Мы раз за разом обменивались ядерными ударами, превращая землю в пустыню. И так продолжалось не месяц, не два, а целых девять — до самого отпуска. Иногда на время затихало, потом разгоралось снова.

— Знаешь, Саша, мне кажется, Кира очень грамотно поработала со слухами, — Иван подобрал щепку и начал обдирать с нее кору. — Тебе прилетало обо мне, мне — о тебе. И ведь выглядело все так, что не на пустом месте, согласись?

— Еще как не на пустом, — хмыкнула я. — И мы оба клюнули. И начали в ответку… соответствовать. Ах, ты меня подозреваешь? Ну так вот на тебе. У меня ведь тогда с Магничем вообще ничего не было. Ну пили кофе, ну курили. И все.

— Да? — Иван приподнял брови. — А как же соблазн? Как же виагра?

— Это было недолго. Разбудил мертвую царевну — и на этом его миссия закончилась. Может, он на что-то и рассчитывал, но я — точно нет.

— Вот ведь засада, Саша. И у меня с Соломиной тоже ничего не было. Даже меньше, чем у тебя, потому что не курю. И вот смотришь сейчас назад и думаешь: ну что за тупая херня, как можно было на это повестись? Ловко она нас с тобой развела. И тебе отомстила, сразу оптом, за прошлое и настоящее, и меня рассчитывала в итоге к рукам прибрать. А я, козел такой, все не прибирался и не прибирался, потому что ну ни капли ее не хотел. Но, не буду скрывать, ближе к концу пьесы реально был готов ее трахнуть. Потому что ты так меня достала, что…

Он швырнул щепку в огонь, и та затрещала, стреляя искрами.

— А я думала, что готова поймать тебя на горячем и развестись. Но, наверно, врала себе, потому что была бы реально готова — что-то для этого делала бы, а не только истерики закатывала. Ну не знаю… в телефоне бы твоем рылась, детектива частного наняла.

— Ты и правда это сделала бы? — Иван посмотрел на меня с удивлением.

— Не знаю. Вряд ли. Как-то слишком уж… мерзко. Скорее, ждала бы, что нарыв созреет и лопнет.

— Ну, походу, и лопнул.

— Было бы странно, если б нет.

Почему-то казалось, что мы будем разговаривать долго-долго. А все уложилось минут в пятнадцать, наверно. Я и лекции так читала: чтобы никакой лишней воды, только самое важное. И вот теперь, похоже, мы подошли к главному. К тому, что требовало объяснения. Когда он сказал, что переспал с Кирой уже после моего исторического признания, это был шок. Как и для него — что я ему соврала.

— В смысле?

— Вань, когда ты пришел под утро пьяный и измазанный помадой, я сказала себе: все, хватит.

— А ведь я тогда пытался объяснить. Но ты и слушать не стала.

— Что слушать? Что ты был в баре с мужиками?

Ну да, я выкатила тогда что-то про гей-бар и помаду, после чего он махнул рукой и ушел наверх.

— Саш, а я ведь и правда был в баре с мужиками. В обычном баре. У Сокульского был день рождения. И даже сообщение тебе написал, которое ты не открыла. И если бы не начала плеваться ядом, все рассказал бы.

— Хорошо, я была не права, — скрипнув зубами, признала я. — Расскажи сейчас.

— Я уже собрался уходить. Часов в одиннадцать. Мне позвонили. Из полиции.

— Из полиции? — переспросила я. — Кажется, догадываюсь, по какому поводу.

— Соломина где-то в клубе налакалась в дымину, устроила драку с какой-то девкой, их обеих и забрали. И она уговорила, чтобы позвонили мне.

— А почему тебе? У нее родители есть.

— Ты меня спрашиваешь, Саша? — Иван раздраженно дернул щекой.

— Ну а кого же? И ты, разумеется, поехал ее спасать.

Вот сейчас точно не стоило язвить, но я не удержалась. И тут же себя обругала за это.

— Был бы потрезвее — не поехал бы. Посидела бы до утра в обезьяннике, не умерла бы. Но критическое мышление сделало ручкой. Вызвал такси и поехал. Там все было долго, очень долго. Еще и забашлять пришлось. Приволок ее домой, выгрузил и уехал.

— Вань, — поморщилась я. — Договорились же не врать. Начнем с того, что после кабака и полиции помады на ней уже не должно было остаться. В таком количестве, сколько оказалось на тебе.

— Она в такси начала марафет наводить. А потом все об меня и вытерла, когда тащил ее. По лестнице пешком. Лифт не работал. У меня куртка была расстегнута.

Я и хотела поверить, очень хотела. Но… не получалось.

— Просто посмотри мне в глаза, — попросила я. — И скажи, что ты тогда с ней не спал.

— Саша! — застонал он. — Я же сказал, что нет. Какой смысл врать — сейчас?

— Жаль, что удалила, конечно, но не хотелось эту гадость у себя держать.

Глаза снова защипало, и я заморгала, не пуская слезы.

— О чем ты?

— Я после… твоего бара дала себе три дня — чтобы окончательно дозреть. Ну мало ли вдруг… передумаю. Но не передумала. Сидела вечером и смотрела в телефоне, как заявление подать на развод. И тут прилетела прикольная картинка. С неизвестного номера. В воцап. Наверняка Соломина, кто же еще. Парочка в постели.

— Саш… — Иван закрыл лицо рукой. — А ты слово такое — «фотошоп» — никогда не слышала? Хочешь я тебя в постели склею с… не знаю, с кем? С Гретой Тунберг, например?

— Это я и сама умею. Не очень хорошо, правда. Неважно. Я бы, может, и не поверила. Соломина там была четко, ты… мужик в профиль и не в фокусе. Похож, конечно, но так… смутно. Вот только на лопатке у него был твой иероглиф. Довольно отчетливо. Понимаешь, Вань, чтобы нафотошопить его на какого-то похожего мужика, надо было знать, что он у