Любовь под напряжением - Кейси Стоктон

Как только Грэйси скрылась из виду, я сунула в рот пару кусочков. Я ожидала, что Дасти отпустит какую-нибудь шутку, но, похоже, я больше не заслуживала даже этого. Шутка — это универсальный язык. Она так легко соединяет людей. Когда вы больше не можете шутить, это значит, что ваша связь практически разрушена.

А Дасти? Он подкалывал всех. Тот факт, что я больше не удостаивалась даже дружеской насмешки, ясно показывал, насколько он зол на меня.

Это было нелепо. Разве он не видел, что мы с Такером снова нашли общий язык? Его забота, конечно, была милой, но это уже переходило в ребячество.

— Ты же понимаешь, что мы уже взрослые люди, да? — спросила я, не удержавшись. Я просто обязана была задеть его. Он сводил меня с ума.

Дасти поднял взгляд от телефона.

— Ты ко мне обращаешься?

— О, да брось. Конечно, к тебе, Дасти. Я уже извинилась. Такер меня простил. Почему ты ведёшь себя так?

Дасти долго и пристально смотрел на меня, прищурив свои карие глаза, пока мне не захотелось заёрзать под его взглядом. Я думала, что сказать что-то, чтобы разрядить напряжение, было бы хорошей идеей. Но иногда, когда вы пытаетесь высказать что-то подобное, это только ухудшает ситуацию. Я почувствовала, что это был как раз такой случай.

— Забудь, что я сказала.

— Знаешь что, Джун?

Ладно. Он не собирался это забывать. Может, это был хороший знак.

— Что?

— Да, возможно, я слишком защищаю своего друга. Но он не единственный, кого ты ранила, когда уехала.

Эти слова были словно маленькие порезы на сердце. Мне не раз говорили об этом с тех пор, как я вернулась в Аркадию Крик, но услышать это от него было совсем другим. Я знала, что мои поступки имели последствия, что я причинила боль людям, но не понимала, насколько широко она распространилась. Это был не только папа и Такер, кого я бросила. Нелли чувствовала эту боль тоже. Грэйси Мэй и Энни. Даже Флора, наверное, немного.

Но Дасти? Я ранила ещё и Дасти? Это было настолько абсурдно, что хотелось смеяться. Ведь в то время он даже не жил здесь. Он учился в Остине.

— Забудь об этом, — сказал он, качая головой.

— Нет. Тебе нужно объясниться. Ты даже не был здесь, чтобы почувствовать, что тебя бросили.

Дасти фыркнул.

— Ты правда этого не понимаешь? Этот город — это не просто сборище людей, которые знают слишком много лишнего о жизнях друг друга, Джун. Это семья. — Он развёл руками, указывая на ребят, которые возились и дурачились, ожидая начала фильма. — Скольких из этих детей ты нянчила в старшей школе? У скольких из них мамы учили тебя в воскресной школе, лечили твои зубы или… не знаю, вытирали тебе коленки, когда ты падала на детской площадке? Ты наивна, если думаешь, что люди всё ещё держат обиду на то, что ты сделала пять лет назад, из-за Такера или твоего отца. Ты ранила весь город, когда ушла без единого слова.

У меня всё внутри сжалось, а его слова придавили меня к земле так сильно, что я не могла больше сидеть прямо.

— Ты можешь считать себя лучше нас, но мне это не обязательно должно нравиться.

Я выпрямилась, сжала миску с попкорном так сильно, что пальцы онемели.

— Я не лучше никого.

— Правда? А когда Флора и миссис Миллер пришли к тебе, ты не оттолкнула их?

Откуда он об этом знает?

— Если ты имеешь в виду, что я не раскрыла им свои самые глубокие секреты, то да, не раскрыла.

Дасти покачал головой.

— Посмотри на это с другой стороны, потому что ты видишь всё неправильно. Легко считать себя безгрешной, думать, что ты сделала то, что должна была, и что твоему отцу нужно было, чтобы ты ушла, чтобы он смог справиться с собой. Возможно, это так. У любой истории две стороны. Я знаю, ему было тяжело. Я знаю, он взял себя в руки после твоего ухода. Но, может, стоит отступить и понять, что ты тоже не безупречна. Ты тоже причинила боль.

— Люди переезжают, Дасти, — сказала я, сердце так сильно стучало, что я едва слышала свой собственный голос.

— Да, люди переезжают. Но ты не просто уехала. Ты оставила многих, кто о тебе заботился.

— Тех, кто заботился, но ни разу не попытался выйти на связь после моего ухода?

Его глаза на мгновение расширились, прежде чем снова застыть. Он покачал головой, откидываясь на спинку стула.

— Как я сказал, в этом две стороны. Это не круто, что никто не связался с тобой. Прости. Наверное, это было тяжело. Но если ты считаешь, что мы просто толпа любопытных сплетников, ты не знаешь этих людей и этот город так, как думаешь.

Я запихнула горсть попкорна в рот, чтобы не сказать ничего в ответ. Шея горела от смеси праведного негодования и угрызений совести.

Грэйси Мэй вернулась и протянула мне тюбик крема, забрав миску с попкорном.

— Предательница! Фильм ещё не начался.

— Спасибо, — сказала я, отвинтив крышку и начав намазывать крем на укусы.

Слова Дасти метались в голове, делая меня ещё более раздражённой. Ночь была испорчена, настроение — хуже некуда. Я просто хотела уйти.

Когда фильм начался, футболисты притихли. Все нашли свои места, откинулись назад и сосредоточились.

Грэйси Мэй хрустела попкорном, делясь им с Дасти, но я не могла отвлечься от происходящего рядом, и минут через двадцать уже не выдержала. Я села прямо. Такера всё ещё не было, наверное, он спал, и у меня не было ощущения, что кто-то за меня.

— Я пойду. Увидимся в церкви завтра.

— Нет, — протянула Грэйси Мэй, закатив глаза. — Останься.

— Мой отец весь день был дома один, мне правда надо его проверить.

— Ладно. Хочешь, я провожу тебя до машины?

— Всё в порядке. Наслаждайся фильмом.

— Передай своему отцу мою любовь.

— Передам.

Я пошла к своему грузовику, обдумывая эти слова. «Передай ему мою любовь». Сколько раз я слышала это за последние недели? Сколько людей просили меня передать добрые чувства, пожелания или что-то ещё, когда я уходила?

Насколько правда то, что сказал Дасти?

Я села на водительское сиденье грузовика отца и достала телефон, чтобы написать Такеру.

Джун: Сегодня без фильма?

Три минуты прошли без ответа, прежде чем я убрала телефон и направилась домой.

Дорога была тихой. Грузовик Такера стоял