После развода в 40. Между нами твоя истинная - Екатерина Гераскина

Её запах оседал на моём языке — запах старого леса, крови и пепла. Он нажрался этой магии и живёт только сейчас за счёт того, что собрал при гибели волшебного народа. Передо мной стоял не бывший Император-Драконов. А паразит, живущий за счёт магии фейри. Хотелось убить его прямо тут, проткнуть его гнилое старое сердце. Но не мог. Нужно было подождать. Я пытался вспомнить, сколько ему лет, и помнил только, что ему пара сотен. Я ненавидел его за то, что он сделал со всеми нами, за то, что, вступив в сговор с василисками, позволил им переписать нашу историю. Кто мы без нашего прошлого? Лишь тени настоящих себя.

Он смотрел на меня так, как сканируют пленного: тщательно, медленно, целеустремлённо. Каждый миллиметр моего тела, каждую тень во взгляде.

На его лице не дрогнул ни один мускул. Он меня не узнал. Не узнал генерала Ардена Драквелла, от которого решил избавиться, сослав на Восточный рубеж.

Магия морока и фейринского гламура делали своё дело. А моя новая кровь — дополняла иллюзию.

Чарльз остановился передо мной. Я видел мелкие морщины вокруг его глаз, тени усталости под веками, тонкий белёсый шрам на скуле.

— Имя? — сухо спросил он.

Голос был жёстким, хрипловатым.

— Рок, — ответил я. Голос мой звучал инородно даже для меня.

Он скосил взгляд на поверженного Бракка.

— Это ты?

— Да.

Никакой эмоции на его лице. Он поднял бровь. Еще бы. Этот громила был лучшим воином его отряда. Чарльз шагнул ближе — так, что между нами осталась лишь тонкая полоска воздуха. И посмотрел прямо в глаза.

Глубоко. Проверяюще. Проникающе. Как будто хотел увидеть, что под моей кожей. Он искал дракона. И — не находил.

Чарльз медленно отступил на полшага. Он повернулся к воинам:

— Этот идёт ко мне в охрану.

Это то, чего я хотел. И то, что Чарльз дал мне сам. Даже не подозревая, кого приближает к себе. Я склонил голову — немного, так, как это делают младшие воины. А Чарльз, уходя, бросил на меня мимолётный взгляд через плечо.

Короткий. Пронзающий. Как удар ножом. Старый ящер смотрел прямо в мою душу.

Наша игра только начинается.

Наутро мне приказали явиться в шатёр Чарльза. Тот восседал за столом. Он пребывал в своих мыслях и не замечал меня. Я просто смотрел на Чарльза, оценивал обстановку. По обе стороны от стола стояли двое воинов.

Когда их взгляды скользнули по мне, я ясно почувствовал — меня изучают. Не просто оценивают силу. Нет. Они пытались понять, кто стоит перед ними. Всем не давало покоя, как полукровка смог справиться с сильным драконом, да еще так быстро.

На мне была военная форма нового образца — тёмная, почти чёрная кожа, натянутая по телу так плотно, будто стала второй кожей. Броня опоясывала грудь, кожа была жёсткая, обработанная, чтобы выдержать когти и клыки василисков.

На спине, крест-накрест, была закреплена пара клинков. На родовом оружии тоже был морок.

— У меня для вас отдельная работа. Отряд отправляется в Лес на разведку. Вы идёте туда же. Но я хочу, чтобы вы лично проверили вот это место, — Чарльз указал пальцем на квадрат карты.

Я подошёл ближе и опустил взгляд. Просто часть леса. Ничего особенного.

— Что там? — спросил я.

— Ты не спрашиваешь. Только выполняешь то, что я тебе скажу, — холодно прорычал Чарльз. Его древний ящер вперился в меня недовольным взглядом. — Я хочу, чтобы вы посмотрели и передали мне всё, что увидите.

Я заметил, как на его пальце сверкнуло красным, родовое кольцо.

— Хорошо, — я отступил.

— Дир, ты идёшь с Роком.

— Понял, — ответил один из приближенных Чарльза.

И мы отправились на поиски этого места. Только к вечеру нашли его.

И там был… Холм

Глава 49

В том, что этот Холм принадлежал фейри, не было ни малейшего сомнения. Магией так и тянуло. Мягкой, живой, теплой.

Он был прекраснее того, каким владела Сиятельная Тьма. Тут сразу чувствовался уровень магии, высокий, лучистый, искристый.

Холм был среди столетних деревьев, плотно сплетённых кронами, и в два человеческих роста, покрытый изумрудной, идеальной, словно шёлковой травой. Хотелось наклониться, провести рукой, зарыться пальцами в этот мягкий, волшебный покров.

Кое-где росли цветы — вопреки времени года. Но в этом не было ничего удивительного, ведь магия фейри подчиняет себе и землю, и ростки, и само дыхание леса.

Я заворожённо сделал шаг вперёд, потому что внутри всё встрепенулось, поднялось, будто узнало место этой Силы.

Я даже не заметил, как напарник преградил мне путь рукой. С трудом оторвал взгляд от Холма и повернулся к Дику. Тот едва качнул головой, призывая к тишине, — не двигаться.

Его спокойствие меня удивило: он был драконом. Где драконы могли видеть подобные Холмы? Нигде. А если он не удивился… значит, посвящён в тайны Чарльза, знает гораздо больше о фейри.

Я вопросительно приподнял бровь. Дик лишь крепче сжал моё предплечье и сделал пару шагов назад. Мы скрылись в густой растительности. Лес погружался в сумерки, но нам обоим хорошо было видно всё вокруг.

Между стволов начали вспыхивать светлячки — один за одним, создавая непередаваемую атмосферу чуда. Будто кто-то зажигал звёзды прямо в глубине леса, чтобы показать нам дорогу.

Я наполнялся магией этого места. Каждая частица воздуха звенела от неё, мягко касаясь кожи, будто шелест крыльев бабочки. Здесь было… легко. Лес узнавал меня, принимал. Будто раскрывал свои тайны только потому, что я наконец ступил туда, где по праву должен был быть.

Мы затаились. Дик смотрел не моргая. А в моей голове бродили мрачные мысли. Рука сама легла на эфес меча, привычный жест перед бедой.

И тогда я почувствовал… это.

Первое колебание магии.

Тонкое, как дыхание листа.

Появилась… фейри.

Я бросил взгляд на Дика, он не почувствовал ничего. Затем снова посмотрел на Холм. И увидел.

По самому его верху, едва касаясь изумрудной травы, аккуратно ступая, словно не касаясь земли вовсе, шла… Она.

У меня перехватило дыхание.

Изящная, с длинными волосами до колен, волосы мерцали золотом, будто их освещали тысячи светлячков. Около неё летали не только светлячки — иные существа, крошечные фей, — они сопровождали свою королеву.

Её изумрудные глаза сияли ярче, чем обычно. Белое платье обнимало её стан. Под её ногами трава стелилась как мягкое, живое море, подчиняясь её шагам.

Я задыхался от одного лишь вида.

Я не мог думать ни о