Лоренца дочь Великолепного - Ева Арк

и узнал о твоих приключениях. Амори сообщил, что ты поселилась во дворце Медичи и, судя по всему, счастлива. Но я не мог вернуться, не попытавшись выполнить поручение графини де Сольё. Ведь я многим обязан ей.

– А что было дальше?

– После непродолжительных боёв наша армия добралась до Флоренции, где я нашёл Катрин.

– Так она жива? – Лоренца облегчённо вздохнула.

– Да. Я решил остановиться в той же гостинице, где жила и ты. И, как только переступил её порог, первая, кого я увидел, это была твоя служанка.

– Но что она там делала?

– После твоего похищения её продержали несколько дней в подвале дворца Медичи, а потом отпустили.

– Бедная Катрин! Ведь у неё не было денег и местное наречие она знает плохо.

– Ты сама плохо знаешь эту девушку, Лоренца, если думаешь, что она могла пропасть. Катрин догадалась вернуться в гостиницу и хозяин, которому нужна была служанка, нанял её.

– Значит, она до сих пор в гостинице?

– Конечно.

– Я должна увидеть её! – Лоренца вскочила со стула.

– Успокойся, – д’Эворт усадил её обратно – Ты успеешь поговорить с ней и завтра, потому что на улице скоро начнёт темнеть. К тому же, мой рассказ ещё не закончен.

– Слушаю Вас.

– К сожалению, Катрин смогла мне только сообщить, что тебя похитили. Однако предчувствие подсказывало мне, что ты в городе. Поэтому я отправился в монастырь к госпоже Портинари и мы с ней немного поругались…

– Донна Аврелия ни в чём не виновата! Это я её уговорила взять меня с собой во Флоренцию!

– У меня на этот счёт другое мнение. Впрочем, по её словам, она раскаялась в том, что увезла тебя без разрешения твоих опекунов и, дабы искупить свой грех, решила стать монахиней.

– Бедная донна Аврелия.

– Эта дама не такая уж невинная овечка. Насколько я понял, она надеялась поселиться вместе с тобой во дворце Медичи, однако твоё исчезновение разрушило все её планы. Госпожа Портинари до последнего времени считала, что ты просто не захотела разделить с ней почёт и богатство.

– Бог ей судья.

– Да, Бог с ней. Тем более, что мне не удалось от неё ничего толком узнать. К счастью, потом я отправился в монастырь Святой Лючии, чтобы повидаться с настоятельницей…

– Вы говорили с преподобной матушкой?! – изумление девушки достигло предела.

– Графиня де Сольё дала мне рекомендательное письмо к ней.

– Но откуда моя крёстная знает преподобную матушку?

– В юности они были подругами. Так вот, настоятельница сообщила мне, что ты некоторое время жила в Святой Лючии, а потом перебралась во дворец Альбицци.

Больше всего в рассказе д’Эворта Лоренцу поразил факт знакомства её крёстной с матерью Маддаленой. Хотя она сама несколько раз упоминала в беседах с настоятельницей имя донны Марии, та ни разу не призналась, что знакома с графиней де Сольё. В чём же тут дело?

Девушку вывел из раздумий голос Даниеля:

– Нам нужно как можно скорее отправиться в ближайший порт Ливорно, Лоренца. Иначе погода может испортиться и придётся добираться до Франции по суше, что гораздо опаснее.

– Я должна подумать…

– Но что тебя удерживает здесь?! – взорвался д’Эворт. – Ведь Медичи не захотели признать тебя! К тому же, теперь они вряд ли скоро вернутся во Флоренцию. Если же мы выедем завтра, то через месяц ты уже сможешь обнять свою крёстную!

– У графини де Сольё есть своя семья, – резонно возразила девушка. – Что скажет её супруг, если я неожиданно появлюсь у них в замке? Или Вы хотите, чтобы я вернулась в Париж? Но тогда мне лучше сразу уйти в монастырь.

Однако Даниель не сдавался:

– Графиня де Сольё, как тебе известно, является владелицей Саше, где я служу управляющим. Это поместье принадлежит лично ей, а не графу, и ты вполне можешь там поселиться.

Девушка заколебалась. Невозможно было объяснить д’Эворту, что с тех пор, как она познакомилась с Амори, донна Мария превратилась для неё из любящей крёстной в его мать. А после того, как выяснилось, что молодой человек не любит её, Лоренца не хотела быть обязанной никому из Сольё.

– Простите, но пока я не могу поехать с Вами, – повторила она уже более твёрдо.

Д’Эворт, наконец, понял, что сейчас он ничего не добьётся от девушки.

– Ну, хорошо, – сказал он, поднявшись. – Обещай, по крайней мере, что если тебе вздумается куда-нибудь снова уехать, ты поставишь меня об этом в известность.

– Обещаю Вам это.

– А теперь мне нужно вернуться в гостиницу, пока не стемнело.

– Я завтра с утра приду туда вместе с сестрой Августиной, – заверила его Лоренца.

Пересказав подруге всё, что она услышала от д’Эворта, дочь Великолепного спросила:

– Скажи, Джованна, твоя тётушка, прежде чем стать монахиней, носила другое имя?

– Конечно, когда принимают постриг, то обычно меняют и имя.

– А как её звали?

– Донна Кларисса.

– Кларисса ди Биччи?

– Да, но почему ты меня об этом спрашиваешь?

– Теперь я вспомнила, что моя крёстная как-то говорила о своей подруге донне Клариссе, которую она очень любила.

– Мне кажется, Лоренца, что наша с тобой встреча была просто предопределена, – задумчиво произнесла в ответ молодая Альбицци.

– Вот интересно, – затем прибавила она, – а знает ли твоя крёстная, из-за кого моя тётушка ушла в монастырь?

Сеньор из Аржантана

С утра Лоренца, как и обещала Даниелю, стала собираться вместе с монахиней в гостиницу. К сожалению, Джованна не смогла присоединиться к подруге, потому что донна Бьянка запретила дочери выходить из дома. Зато молодая Альбицци одолжила Лоренце своих охранников, что оказалось нелишним. Кроме флорентийцев, оживлённо обсуждавших последние речи Савонаролы и господ из Совета десяти, на перекрёстках не редкостью было услышать французскую речь или немецкий акцент швейцарцев. Хотя поведение горожан по отношению к ним было довольно миролюбивым. Солдаты королевской армии рассматривались как союзники, а не как завоеватели.

В гостинице Лоренца сразу увидела Даниеля, закусывавшего в обществе какого-то мужчины. В первую минуту их обоих можно было принять за братьев из-за одинаковых светлых волос. Однако сотрапезник д’Эворта был намного его старше.

– Вот