Лоренца дочь Великолепного - Ева Арк

вернулась в гостиницу, Наннины там уже не было. Поэтому Бутти и понадобилась служанка. Но от кухарки Катрин узнала, что за день до этого в гостинице разразился скандал. Один из постояльцев привселюдно обвинил племянницу хозяина в краже. В частности, мужчина кричал, что этой девке, как видно, показалось мало той суммы, которую он заплатил за проведённую с нею ночь. Плачущая Наннина всё отрицала, однако Бутти, чтобы замять скандал, пришлось отдать постояльцу собственные деньги. Что же касается его племянницы, то её отправили назад к отцу.

– Неужели Наннина воровка? – Лоренца, питавшая симпатию к флорентийке до той ночи, когда увидела её возле комнаты Сольё, никак не могла в это поверить.

– Да, мадемуазель, – ответила алансонка. – Наверно, это она украла Ваш омоньер.

И всё же, несмотря ни на что, Лоренце было жаль весёлую общительную Наннину.

Внезапно в комнату вошла взволнованная Франческа:

– Донна Джованна, твои родители ждут тебя внизу: пришёл твой жених!

Молодая Альбицци вскочила со стула.

– Может быть, мне пойти вместе с тобой? – предложила Лоренца.

– Нет, лучше ты спустишься через несколько минут.

Так как дочь Великолепного уже успела переодеться в платье донны Бьянки, то решила идти в нём. При входе в зал вместо дверей висела портьера, поэтому Лоренца услышала ещё в коридоре голос матери своей подруги:

– Но зачем нужно откладывать вашу помолвку, Джованна? Твой жених может и обидеться.

Приподняв портьеру, дочь Великолепного увидела расположившегося в своём любимом кресле мессира Роберто и стоявшую рядом Джованну. Лицом к ним сидели широкоплечий брюнет, одетый в чёрное, и донна Бьянка.

– Для меня главное – это счастье донны Джованны, – произнёс, не замечая Лоренцу, незнакомец. – Поэтому я тоже считаю, что отсрочка ни к чему.

В эту минуту явно изнывавшая Джованна поспешно сказала:

– Мессир Лоренцо, позволь представить тебе мою подругу…

Не успела она закончить, как Торнабуони, обернувшись, вдруг подскочил, словно ужаленный:

– Зачем ты вернулась?

Это громкое восклицание, вырвавшееся из его горла, заставило вздрогнуть всех присутствующих.

Между тем кузен Великолепного продолжал выкрикивать:

– Тебе мало того, что ты разрушила мою жизнь! И того, что ты почти каждую ночь на протяжении всех этих лет приходишь мучить меня во сне! Так ты явилась ещё и сюда, чтобы посмеяться надо мной? Сгинь ведьма! Вот тебе!

Выхватив из камина горящую головню, Торнабуони хотел было запустить ею в Лоренцу, но, к счастью, мессир Роберто успел остановить его.

– Ты, вероятно, сегодня слишком много выпил, мессир Лоренцо, и тебе что-то померещилось! Успокойся!

Отняв у него головню, Альбицци бросил её обратно в камин. Однако его будущий зять не унимался:

– Я узнал её! Она ничуть не изменилась! Это колдунья! Нужно сжечь её, сжечь! Как она сожгла моё сердце!

Глядя в бледное лицо безумца, Лоренца почувствовала, что у неё на голове зашевелились волосы. Прибежавшие на зов хозяина слуги вывели Торнабуони, который при этом бешенно сопротивлялся и осыпал их проклятиями.

Первой опомнилась Джованна:

– Ты разве знакома с Торнабуони, Лоренца?

– Нет, хотя и видела его один раз на улице, а потом – во дворце Медичи.

– Почему же тогда он бросился на тебя, если вы не знакомы? – расстроенным голосом произнесла донна Бьянка.

– Ты напрасно пытаешься обвинить во всём нашу гостью, мадонна, – остановил её мессир Роберто. – Уверяю тебя, что Торнабуони просто пьян. Говорят, в последнее время с ним это случается довольно часто.

– Впрочем, меня волнует не Торнабуони, а судьба нашей дочери, – добавил он, нахмурив брови. – Разве может быть Джованна счастлива с человеком, который устраивает подобные сцены?

– Возможно, после венчания он изменится.

– Лично я в этом сомневаюсь. Да и ты вряд ли веришь в это. Для тебя важнее всего богатство Торнабуони.

– Ты уверена, Лоренца, что действительно не знакома с Торнабуони? – снова спросила Джованна, как только подруги остались одни.

– Конечно.

– Может быть, он принял тебя за свою первую жену? Впрочем, нет, я видела её портрет: она была блондинкой и ничуть не походила на тебя.

– Как бы там ни было, – заключила затем молодая Альбицци, – но моя помолвка, кажется, откладывается. Порадую завтра Томмазо.

На следующий день донна Бьянка отправилась в монастырь Святой Лючии, а мессир Роберто сообщил дочери:

– Я иду в мастерскую Боттичелли, чтобы забрать твой портрет, Джованна.

– Возьми меня и Лоренцу с собой, отец, – взмолилась та.

– А что скажет твоя мать? Ведь в боттеге у Сандро всегда полно молодых людей. Твоя же воспитательница вчера подвернула ногу и вряд ли сможет сопровождать тебя.

– В таком случае, с нами пойдёт сестра Августина!

В конце концов, Джованне всё-таки удалось уговорить отца. По дороге речь зашла о художнике, в мастерскую которого они направлялись.

– Какое странное у него прозвище, – высказалась Лоренца. – Разве он толст, как бочка?

– Вовсе нет, – улыбнулся мессир Роберто. – Сандро довольно стройный малый. Это всё из-за его брата Джованни, биржевого маклера. Вот он действительно толстяк и, к тому же, не дурак выпить. А так как Джованни воспитывал Сандро с малых лет, вот его кличка и приклеилась к младшему брату.

– Маэстро Алессандро – приятный человек, хотя немного странный, – заметила, в свою очередь, подруга Лоренцы. – Правда, я его плохо знаю, потому что видела всего лишь несколько раз, когда он приходил писать мой портрет. Может быть, ты расскажешь нам о нём, отец?

– Сандро – завзятый шутник, – начал Альбицци. – Я слышал историю о том, как в юности он нарисовал муху на лице у святого на картине его учителя фра Филиппо. И тот, приняв её за настоящую, напрасно пытался согнать.

Девушки засмеялись.

– Была ещё проделка, которую он учинил над своим соседом, ткачом, мешавшим ему шумом своих станков. Сандро тогда взгромоздил на свою более высокую стену камень чуть ли не с воз размером, который при малейшем сотрясении грозил проломить крышу соседа. Когда же бедняга запросил мировую, Боттичелли ответил его собственными словами: «У себя дома я делаю всё, что мне нравится». Правда, потом он всё же убрал камень.

Лоренце не очень понравилась шутка живописца над бедным ремесленником. И Альбицци, вероятно, тоже, потому что он прибавил:

– Несмотря на все его странности, картины у Сандро замечательные.

Хотя, по утверждению отца Джованны, в боттеге Боттичелли обычно толпилось много народа, в том числе, его заказчики, друзья