Лоренца дочь Великолепного - Ева Арк

– Но донна Мария, как мне кажется, никогда не упоминала о Вас.

– Может быть, потому, что мне довелось познакомиться с ней не в самый счастливый период её жизни. А люди, как известно, не любят вспоминать о плохом.

– Вы, кажется, говорите о твоей крёстной, Лоренца? – вмешалась в их беседу Джованна, которой трудно было следить за беглой французской речью.

– Да, мессир Филипп сказал, что хорошо знает её.

– В самом деле, – тоже перешёл на тосканское наречие Коммин. – Правда, я впервые увидел донну Марию не во Флоренции, а во Франции, во время её аудиенции у Людовика ХI. Наш король воевал тогда с Карлом Бургундским и хотел через жену графа де Сольё попробовать убедить того перейти к нему на службу. Хотя ему это не удалось, Людовик всё же вернул Сольё его поместья, конфискованные после захвата Бургундии королевскими войсками. И всё это благодаря графине.

– Странно, по рассказам моего приёмного отца, покойный король не отличался щедростью.

– Людовик ХI оказал донне Марии эту услугу из-за того, что она убедила мужа не поддерживать притязания вдовы и дочери Карла Смелого.

– А я и не знала, что у тебя такая мудрая крёстная, – обращаясь к Лоренце, сказала её подруга.

– Графиня де Сольё – необыкновенная женщина, – подтвердил сеньор из Аржантана.

Под конец Джованна поинтересовалась у советника:

– Мессир Филипп, возможно, тебе известно, когда французы уйдут из Флоренции?

– А мне казалось, что наше присутствие здесь ничуть не мешает флорентийцам, – шутливо ответил тот. – Признаться, я даже иногда удивляюсь тому терпению, с каким король сносит фамильярность господ из Совета десяти. Хотя, однажды он всё же вышел из себя, пригрозив им, что прибегнет к оружию. И знаете, что ему ответил некий Капони?

– Что? – молодая Альбицци с любопытством посмотрела на Коммина.

– «А мы зазвоним в наши колокола».

Подруга Лоренцы снова улыбнулась:

– Да, мы, флорентийцы, умеем быть гостеприимными. Но не выносим, когда нам угрожают.

«Мы, флорентийцы» – эта фраза Джованны вдруг заставила Лоренцу задуматься: кем ей считать себя, если её отец был флорентийцем, а мать, по словам покойного мессира Бернардо, француженкой? Кстати, а как она оказалась во Флоренции? Раньше эта мысль почему-то не приходила в голову девушке. Возможно, её мать приезжала сюда по какому-нибудь делу? Что, если спросить у советника, не встречал ли он в окружении Великолепного знатную даму из Франции? Ведь сеньор из Аржантана был в городе Красной лилии как раз незадолго до её рождения. Однако не успела она открыть рот, как сестра Августина сказала:

– Пожалуй, нам уже пора.

Вернувшись во дворец Альбицци, девушки встретили Франческу, которая, прихрамывая, несла в руках бутылку с уксусом.

– О, Мадонна! Ну, почему ты всё время куда-то исчезаешь, донна Джованна? – запричитала она при виде своей воспитанницы.

– Что случилось, Франческа? Неужели матушка уже вернулась из монастыря?

– Да, вернулась, и ей стало плохо.

– Где она? В своей спальне? – встревожилась подруга Лоренцы.

– Нет, в гостиной с твоим отцом.

Не произнеся больше ни слова, Джованна, как лань, понеслась в гостиную. Франческа же, кряхтя, устремилась следом. В отличие от них, Лоренцу не испугало внезапное недомогание донны Бьянки, ибо она считала, что Всевышний вряд ли захочет так скоро очутиться в обществе матери её подруги. Тем не менее, отправив Катрин с покупками в свою комнату, она всё же рискнула заглянуть в гостиную. Там перед её взором предстала следующая картина: донна Бьянка полулежала в кресле, в то время как вокруг неё суетились перепуганные служанки во главе с Франческой. Рядом на коленях стояла Джованна, а напротив, с каким-то письмом в руках, мессир Роберто. При виде Лоренцы её подруга странным голосом произнесла:

– Матушке стало дурно из-за письма, которое прислал мессир Лоренцо…

В этот момент донна Бьянка издала слабый стон и служанки засуетились ещё сильнее.

– Да, это письмо от Торнабуони, – спокойно подтвердил Альбицци. – Я не хочу целиком зачитывать его тебе, Джованна, но ты должна знать, что мессир Лоренцо отказывается от твоей руки.

– Бедная моя дочь! – его супруга, наконец, села прямо. – Ведь теперь никто не захочет взять тебя замуж после этого позорного отказа! Все будут думать, что виновата во всём ты! А на самом деле, это всё подлый Торнабуони! Ему, видите ли, что-то померещилось, а Джованна теперь должна уйти из-за этого в монастырь.

– Нашей дочери нет нужды запираться в монастыре, Бьянка! – неожиданно повысил голос мессир Роберто. – Репутация Лоренцо Торнабуони всем известна. А я знаю, по крайней мере, одного человека, который с радостью женится на Джованне.

– Ах, ты словно сговорился с моей сестрой, Роберто! – снова застонала донна Бьянка. – Она тоже пыталась убедить меня, что этот нищий Кавальканти – самый подходящий жених для Джованны. Но я считаю, что нашей дочери лучше принять постриг, чем выйти за него. По крайней мере, со временем она сможет стать настоятельницей.

– Я долго слушал тебя, Бьянка, а теперь послушай меня: как бы ты ни старалась, я не позволю упечь нашу дочь в монастырь без её согласия!

– А если она сама захочет?

– Вот тогда и поговорим! – бросив в огонь письмо Торнабуони, Альбицци вышел.

– Джованна, надеюсь, ты понимаешь, что для девушки твоего происхождения лучше похоронить себя заживо, чем стать женой бедняка… – начала было донна Бьянка.

Однако дочь неожиданно перебила её:

– Прости, матушка, но у меня тоже что-то разболелась голова. Если позволишь, я пойду к себе.

– У тебя и в самом деле болит голова, Джованна? – спросила Лоренца, когда они покинули гостиную.

– Нет, хотя ото всех этих событий немудрено заболеть, – молодая Альбицци устало вздохнула.

– Но почему Торнабуони отказался от твоей руки?

– Сама не знаю, – Джованна пожала плечами. – Со слов матушки я лишь поняла, что ему было какое-то видение.

– Жаль, что такие видения не посещают донну Бьянку!

– Я становлюсь похожей на тебя, Джованна, – с улыбкой добавила Лоренца, поймав удивленный взгляд подруги.

Эта история имела продолжение уже на следующий день. Девушки прогуливались по саду, когда служанка сообщила Джованне, что с ней хочет поговорить отец. Где-то через полчаса молодая Альбицци влетела, как вихрь, в комнату Лоренцы со сверкающими глазами и пылающими щеками. Ничего не объясняя, она сходу бросилась обнимать подругу.

– Что стряслось? Ты меня задушишь, Джованна!

– Это ты принесла мне счастье,