Лоренца дочь Великолепного - Ева Арк

После его слов пожилой мужчина тоже обернулся:

– Надеюсь, Вы помните меня, донна Лоренца?

Приглядевшись, та неожиданно узнала в нём Коммина.

– Конечно, сеньор. Стало быть, Вы – тот самый знакомый господина д’Эворта, который согласился взять его с собой в Италию.

– Да, нас познакомил покойный господин де Нери, Ваш приёмный отец.

Лоренца бросила пристальный взгляд на Коммина. В последних словах советника ей почудился какой-то намёк. Но тут из кухни вышла служанка с оловянным блюдом в руках.

– Катрин, это ты? – воскликнула Лоренца.

– Мадемуазель! – её наперсница едва не выронила блюдо. – Я ничего никому не сказала! Поверьте мне!

– Я верю тебе, Катрин.

Следом за алансонкой в дверном проёме появился Бутти с супругой.

– Мы уже не надеялись снова увидеть тебя, мадонна!

– Я тоже думала, что не вернусь сюда, – искренне ответила дочь Великолепного.

– А где Наннина? – добавила она, оглядевшись по сторонам.

Неожиданно улыбка слетела с губ хозяина, а его супруга потупила глаза.

– Она вернулась в деревню к своему отцу, – нехотя ответил Бутти.

Видя, что хозяину неприятна эта тема, девушка не стала больше расспрашивать его.

Бросив сожалеющий взгляд на пухлую жареную пулярку, которую принесла Катрин, советник, тем не менее, согласился на предложение Даниеля прогуляться по саду.

– Кто бы мог подумать, что Медичи так плохо кончат, – начал он первым разговор. – Впрочем, это не удивительно. Пьеро взял себе охрану из тридцати человек с ведома и разрешения Сеньории, как и его отец. Однако Лоренцо пользовался своей властью умеренно, потому что был одним из самых мудрых людей своего времени. А сын решил, что ему всё это принадлежит по праву, и стал наводить страх с помощью этой охраны, устраивая по ночам драки и насилия…

Лоренца вздохнула и Коммин, прервав свою речь, живо спросил:

– Вы хотите что-то сказать, мадемуазель де Нери?

– Да, монсеньор. Медичи – мои родственники. И мне неприятно слышать, когда кто-то плохо отзывается о них…

– Хорошо, я больше не буду упоминать Вашу родню.

Д’Эворт же нахмурился:

– Сеньор д’Аржинтан знает, что говорит, Лоренца! Возможно, тебе неизвестно, что он был лучшим советником Людовика ХI.

– Вот именно, что был, – Коммин вздохнул. – Если бы наш нынешний король прислушивался к моим советам, то он бы никогда не отправился в этот поход.

– Но ведь королевская армия прошла с победой уже пол-Италии, – заметил Даниель.

– Тем не менее, эта кампания едва не закончилась бесславно, ещё не успев начаться, когда, перейдя Альпы, король обнаружил, что у него не осталось больше денег. И нам с позором пришлось бы вернуться с полдороги, если бы маркиза Монферратская не пожертвовала королю свои драгоценности. Под них банк выдал двенадцать тысяч дукатов и наша армия смогла возобновить движение на Турин.

– Мой приёмный отец тоже занял королю пятьдесят тысяч дукатов, – вспомнила Лоренца.

– Боюсь, что король нескоро сможет расплатиться со своими долгами.

– По началу похода можно предсказать и его конец, если увидеть во всём руку Божью, – добавил советник. – Я допускаю даже, что нам удастся взять Неаполь, но чтобы удержать завоёванное, нужны огромные средства, которыми мы как раз и не располагаем…

Неожиданно за спиной Коммина кто-то кашлянул.

Обернувшись, тот нахмурился:

– Что Вы здесь делаете, сеньор де Монбар?

– Наш повелитель послал меня за Вами.

– Стало быть, Вы слышали наш разговор?

– Да, монсеньор. Однако можете быть спокойны – я не стану доносить на Вас.

– Вот как? Но ведь Вы – бургундец, и, стало быть, недолюбливаете меня.

– Прежде всего – я дворянин. Хотя и не терплю предательства…

– Некоторые действительно называли меня предателем за то, что я оставил службу у герцога Бургундского и присоединился к сторонникам его врага, покойного короля Франции. Но я ни разу не пожалел об этом. Хотя Карла друзья называли Смелым, его скорее можно было счесть Безрассудным за ту политику, которую он проводил, и которая выразилась в его собственных словах: «Я настолько люблю Францию, что хотел бы, чтобы в ней был не один король, а пятьдесят». И во имя этого он не щадил ни своих сторонников, ни врагов, истребляя всё, что попадалось ему на пути.

По лицу Монбара было заметно, что он с трудом сдерживался во время выпадов советника против герцога Бургундского. Закончив свою речь, Коммин направился в сторону конюшни.

В отличие от него, Монбар не сдвинулся с места:

– Не уделите ли Вы мне немного Вашего времени, мадемуазель де Нери?

Заметив, что д’Эворт нахмурился, дочь Великолепного попросила:

– Позвольте мне побеседовать с господином де Монбаром. Ведь он не сделал мне ничего плохого. Я сама во всём виновата.

– Ну, ладно, – нехотя сдался Даниель, – только недолго. А я пока провожу сеньора д’Аржантана.

Не обращая внимания на сестру Августину, бургундец спросил у Лоренцы:

– Вы, я вижу, подружились с советником?

– Сеньор д’Аржантан – давний приятель моего приёмного отца.

– На Вашем месте, я бы не доверял ему. Ведь Коммин известен своим сребролюбием и шагу не сделает без выгоды для себя. Например, за своё предательство он получил от покойного короля, кроме Аржантана, несколько поместий и руку одной из самых богатых наследниц королевства.

– Если у Вас есть какое-то дело ко мне, то говорите, сеньор, иначе скоро вернётся господин д’Эворт, – после паузы сухо напомнила Лоренца.

– Признаюсь, что я весьма удивился, увидев Вас вчера на улице. Ведь, насколько мне известно, Ваше место рядом с Медичи. В то же время, их нет в городе, а Вы здесь.

– Как же я могу быть рядом с теми, по чьему приказу была похищена и заключена в монастырь?

– Я так и думал, что здесь что-то нечисто, – барон удовлетворённо кивнул головой. – Когда мне сообщили, что Вы переехали во дворец Медичи, я отправился туда, чтобы поговорить с Вами. И то, что мне отказали в свидании, только усилило мои подозрения. Потому что Вы могли исчезнуть, не попрощавшись со мной, но не с Сольё.

– Простите, но я не желаю ничего слышать о Вашем друге.

– А разве не его Вы искали глазами во время въезда короля во Флоренцию?

– Не знаю, что Вы подумали, но, повторяю, судьба мессира де Сольё мне абсолютна безразлична.

– И Вам совсем неинтересно знать,