Акцентор - Вероника Десмонд

Социопат: Терпение парализует. Развлекаться со мной куда интереснее, так, к слову.

Социопат: Кстати, ты говорила своим подругам, какой хорошей девочкой ты была, когда облизывала мой член? Или как ты кричала, сидя на моем лице?

В животе вспыхивает слабый жар, и мои щеки пылают.

Социопат: Пришли свою фотографию, Элеонор. Я хочу увидеть, до какой степени покраснела твоя кожа.

Элеонор: Ты можешь оставить меня в покое хотя бы на один день?

Социопат: Конечно нет, моя очаровательная одержимость.

Социопат: Я все еще жду…

Социопат: И жду…

Социопат: И жду… *эмодзи сердца*.

Элеонор: Серьезно, тебе стоит научиться слышать «нет».

Социопат: Ты можешь приехать ко мне позже. Я заберу тебя.

Элеонор: НЕТ.

Социопат: Неверное слово, ангел. Знаешь, что происходит, когда я тоскую по тебе? Я размышляю об очаровательном хаосе, который я могу создать, следуя своей нетерпеливой анархической натуре. Не разжигай во мне адский огонь, Элеонор.

Боже… Кто-то должен проверить его больное сознание, чтобы выявить, как гребаные монстры ведут себя на самом деле.

Социопат: Мы можем посмотреть фильм, послушать твою любимую музыку и просто поужинать. Я обещаю, что только поцелую тебя при встрече.

Социопат: Блядь, дай мне хотя бы фото, детка *плачущий эмодзи*.

Мой палец замирает над кнопкой включения камеры. Я уверена, что он осуществит задуманное. Такие, как он, просто не умеют принимать отказ.

Экран снова мигает. Я ожидаю увидеть от него новые угрозы, но вместо этого вздрагиваю, получив сообщение от отца.

Папа: Ты можешь вести себя как маленькая капризная девочка сколько угодно, Элеонор. Я даже забуду про твое нелепое игнорирование. Но если на следующей неделе ты откажешься лететь в Лондон вместе с Блейком, я приму меры.

В моем тщательно выстроенном стеклянном шаре пошла трещина.

И еще одна.

И еще.

Пока все не рухнуло.

Мне не больно. Мне не больно. Мне не больно…

Слезы, которые мне не удается сдержать, катятся по щекам. Резкая тошнота подступает к горлу, и я судорожно вздыхаю, оперевшись руками о раковину.

Целый месяц я делала вид, что ничего не произошло. Не разговаривала с Риз. Не писала в дневник. Научилась не вздрагивать от движений чужих рук. Глупо? Я знаю.

Но я старалась не думать о том, чем все это может закончиться, иначе я бы сломалась.

Я подставляю руки под ледяную воду и, когда мне становится неприятно настолько, что невозможно терпеть, я переключаю воду на теплый режим, а затем вытираю потекшую тушь под глазами, рассматривая себя в зеркале.

Как он сказал? Ах да.

Никто из нашего круга не женится на инвалиде.

«Ты согласишься на предложение Кингов. Ты пойдешь в юридический и забудешь про свою гребаную музыку».

Я бы не сделала этого. Никогда.

Хоть я и оказалась втянута в эту ситуацию из-за папиных амбиций, я не понимаю, по какой причине именно я понадобилась Аарону Кингу.

Безусловно, у Аарона отвратительная разгульная репутация, несколько зарегистрированных арестов, бесконечные проблемы с полицией. Из-за состояния мистера Кинга на его плечи упала огромная ответственность. Чтобы управлять целой империей, он должен исправиться. Забыть про вечеринки, поступить в университет, завести жену. Но я?..

Тугоухая и психически нездоровая девушка с амнезией не подходит семье Кингов.

Все это знали. Кроме моего отца.

– Эмма уже ждет нас.

Я вздрагиваю, когда замечаю рядом стоящую Катерину и слышу ее тихий голос – я уменьшила громкость слуховых аппаратов, чтобы справиться с музыкой в шумном баре.

Черт. Черт. Черт.

– Одну секунду, – я выключаю телефон и удивительно спокойно улыбаюсь Кэт: – Теперь я готова.

Знаете что? К черту их всех. Я больше никому не позволю поставить меня в безвыходное положение.

Найдя в толпе рыжую голову Эммы, которая танцует до упаду и забирает все внимание, я беру Кэт за локоть, чтобы подойти к сумасшедшей Кларк.

– Вы здесь! – она забирает у официанта новую порцию текилы и передает нам.

Непрекращающийся шум музыки и чужих разговоров, танцы, сверкание огней вызывают во мне тревогу.

Мне хочется сбежать в музыкальную студию к моей скрипке, но вместо этого я принимаю у Эммы алкоголь, а затем начинаю танцевать.

После трех шотов текилы тошнотворное напряжение в моем теле немного спадает, и я начинаю ощущать прилив энергии. Впервые за последний месяц мысли об отце, о боли в моем запястье, о маме, которую я не могла вспомнить, стерлись, словно их и не было. Завтра я пожалею об этом, но сегодня я хочу продлить это чувство как можно дольше.

Мы двигаемся ближе к танцполу, привлекая парней. Ни одна из нас не обращает на них никакого внимания, пока темноволосый студент не кричит мне в слуховой аппарат:

– Привет, Эль. Я Лукас, ты помнишь меня?

Он кидает взгляд на мои ноги. Я провожу рукой по бедру, проверяя платье.

– Эмм… нет. Прости, мы знакомы?

Парень прижимается ко мне ближе, говоря что-то, что я не могу разобрать. Мне не нравится его близкое присутствие.

– Что? – я делаю шаг в сторону и спотыкаюсь. Катерина ловит меня за локоть, нахмурившись.

– Эль, больше никакого алкоголя.

Все вокруг начинает ощущаться нереальным, искаженным. Ненастоящим.

Вот дерьмо.

– Все в порядке.

– Я так не думаю. Ты… – Кэт осекается, когда ее перебивает Эмма, смотря на кого-то за моей спиной:

– Что, мать твою, они здесь делают?

Я оборачиваюсь и замираю, когда вижу никого иного, как Аарона Кинга в сопровождении его дьявольской свиты.

Все студенты слишком увлечены ими. Особенно блондинка Флоренс Грейсон, которая пытается повиснуть между Кастилом Сноу и Чон Хваном, потому что первое, что сделал Аарон, когда она пыталась поцеловать его в щеку, – безразлично оттолкнул ее.

Флоренс одета в мини-юбку и светлый джемпер, обтягивающий ее красивую фигуру. Платиновые волосы идеально выпрямлены, а голубые глаза светятся весельем, невзирая на произошедший инцидент. Я уверена: все в этом помещение знают, что Аарон спал с ней, а теперь он относится к девушке как к какой-то ненужной вещи.

Мудак.

Может быть, однажды ты займешь ее место.

Я вздрагиваю от отвратительного голоса разума и тут же блокирую его.

Аарон Кинг – это почти два метра высокомерия, непослушные светлые волосы и впечатляющее телосложение, подкрепленное изнурительными тренировками и бесчеловечными поединками на бойцовском ринге. Я понимаю обсессию девушек на его внешности, но его суть?

У таких подонков, как он, не бывает души.

Аарон Кинг продал душу дьяволу в тот день, когда родился.

– Эй! – орет Эрик Боулмен в нашу сторону, улыбаясь и тыча пальцем в парня, танцующего рядом с Эммой: – Если ты тронешь мою маленькую