Хорошие девочки попадают в Ад - Марина Эльденберт

Может быть, оно и к лучшему.

Я еще немного побродила по набережной и пошла вызывать такси. По дороге рассматривала ставшие уже привычными пейзажи и думала о том, что ни одно место не подарит тебе настоящего успокоения, если рядом нет тех, кто тебе дорог. Так что моя мама наверняка сполна расплатилась за свое увлечение новым мужчиной — когда вынуждена была оставить меня без возможности видеться. И нет, я не собиралась ее оправдывать, но и винить ее так сильно больше уже не получалось. В частности, за то, что ей было больно со мной общаться. Потому что каждый такой разговор вскрывал старую рану и напоминал ей о том, как это было, когда мы были рядом.

Я даже открыла сайт, чтобы посмотреть билеты до Франкфурта, но тут же его закрыла. Может статься, я уже не нужна ни Лукасу, ни Амире. Как говорится, хороша ложка к обеду.

И в этом я, кажется, теперь тоже понимала маму чуточку больше.

Вернувшись домой, я решила, что сегодня будет вечер соплей и заказала себе столько вредной еды, сколько вообще могла. Потом пошла искать сериал, во время которого можно прорыдаться на двести процентов и не думать больше о том…

В общем, больше не думать. Сама не понимаю, с чего меня именно сегодня так накрыло, мне же было легко и хорошо, я сто раз ходила по этой набережной, а «Панорама» так вообще мое любимое место. Я даже глянула в календарь цикла, чтобы списать все свое настроение на излюбленное женское «у меня скоро месячные», но в этот раз не прокатило. Потому что до «у меня скоро месячные» оставалось еще неприлично много времени.

В домофон позвонил курьер, и я открыла ему дверь, а заодно и входную, и пошла заварить чай, потому что чайник пиликнул о нагреве до нужной температуры.

Скрипнула дверь, и я быстро вернулась в прихожую.

— Спа… — начала было я, собираясь принять доставку, но осеклась, потому что вместо курьера в моей квартире стоял Роб. Доставка, впрочем, тоже стояла, и у меня с губ сорвался рваный выдох.

— Смешно? — процедил бывший.

Точнее, технически все еще настоящий, потому что на мои звонки Роб не отвечал, равно как и на официальное письмо-уведомление о разводе.

— Охренеть как. Не знала, что ты работаешь курьером.

Выражение его лица стало просто зверским.

— Да у меня вся жизнь из-за тебя пошла под откос, сука! Я все потерял! А тебе смешно?!

— Из-за меня ты потерял только свое одиночество, Роб, — я сложила руки на груди. — Я была с тобой все это время, я верила тебе, я готова была на все, чтобы ты был доволен. Так что иди ты в пизду со своей абьюзерской песней о том, что я сломала тебе жизнь. Я даже ногу тебе не ломала, за меня справились твои деловые партнеры.

Поразительно, как быстро из холеного, самоуверенного нарцисса он превратился в отвратительного мерзкого урода, на которого ни одна женщина не посмотрит. Хотя, возможно, этот процесс шел годами, просто раньше одна хорошая девочка всего этого не замечала. Или старалась не замечать, обманывая себя тем, что однажды обязательно станет лучше.

— Ты, блядь, — процедил он, — только благодаря мне вообще…

— Что? Оказалась марионеткой Ростовского? — перебила я. — В другой стране без документов, в самом невыгодном положении, которое только можно себе представить? Ты об этом? Да, это благодаря тебе. В остальном тебя благодарить не за что.

— Ты мне как минимум денег должна, — заявил бывший. — В качестве моральной компенсации.

Сказать, что я охерела — значит, ничего не сказать.

— Вон, доставки себе заказываешь. Парень чуть спину не надорвал, который это тебе сюда нес. И так чуть ли не каждый день. Жрешь в модных ресторанах…

— Стой, — перебила я. — Стой-стой-стой, Роб, ты что, за мной следишь?

Вопрос был риторический, потому что… да, я поняла, что следит. Следил, и достаточно долгое время, а я, мать его, совершенно ничего не замечала, и это было пиздец как крипово.

— Вали отсюда, — сказала я. — Вали отсюда прямо сейчас, или я вызываю полицию.

— Серьезно?! — осклабился он, а потом бросился на меня.

Я нырнула в кухню-гостиную — благо, квартира была небольшая. Достаточно небольшая для того, чтобы успеть, но Роб догнал меня и схватил за волосы. Дернул с такой силой, что из глаз брызнули слезы.

— Шлюха! Думала, просто кинешь меня и будешь жить, припеваючи?

Он с силой толкнул меня на стол, я врезалась в него грудью так, что из меня выбило дыхание. Схватила заварку и плеснула за спину наугад. Параллельно окатив и себя, но боль от кипятка была не настолько сильной, как дикий, животный страх.

— Сука! Сука-а-а-а-а! А-а-а-а! — взревел он.

Я успела вывернуться из его рук, бросаясь за оставленным на диване телефоном, но в спину мне ударило что-то тяжелое, я рухнула на пол и распласталась по ковру, чувствуя, как все внутри разрывается от боли.

Господи, только бы не почка… и не позвоночник…

Это была последняя мысль перед тем, как Роб рывком перевернул меня на спину.

— Добегалась, мразь?! — брызгая слюной, прорычал он мне прямо в лицо. И с силой приложил головой об пол. Перед глазами потемнело, и я подумала, что умру, так и не сказав Лукасу и Амире, как я их люблю.

Даже сквозь эту темноту я увидела, как Роб замахнулся снова. Что-то хрустнуло, но неожиданно боли не было. Квартиру разорвал вой бывшего, который мгновением спустя оборвался следующим хрустом, а после — тяжелым глухим ударом совсем рядом. Я моргнула и сквозь пелену в глазах увидела Лукаса.

Ну все, мне точно конец.

Я попала на облачко, и теперь мне глючится, что он все-таки за мной пришел. Как мило…

Или нет?

— Ники, — голос Лукаса ворвался в скользящее на грани сознание. — Ники!

Да, это точно глюк, а я на облачке. Он никогда раньше не выглядел таким встревоженным, а еще в его голосе никогда не звучал страх. Ни-ког-да.

— Я… — я закашлялась, — так мило, что ты пришел.

Я правда это сказала? У меня не было сил говорить по-английски, но Лукас же знает русский. Или на облачках это неважно?